этой неприветливой толпы с этакой фамильярностью, сердечно пожал руки еще 
дюжине и делал какие-то эксцентричные, обозначавшие, видимо, дружелюбие жесты 
остальным.
— Они считают всех иностранцев чокнутыми, — объяснил мне Ричард сценическим 
шепотом. — Поэтому я подыгрываю им. Поверь мне: с ними лучше всего вести себя 
именно так.




ЖЕМЧУЖИНА ЭФИОПИИ


На следующее утро мы прибыли на базу морского командования в пять часов утра. 
Не было заметно никакого движения, и закутавшийся в от холода в одеяло Ричард 
пробормотал что-то там о синдроме «маамбфак».
— Это еще что такое? — поинтересовался я.
— Тебе назначают встречу и не являются на нее, — проворчал историк.
Но не прошло и получаса, как появился капитан моторного судна «Дахлак». Вместе 
с ним пришел и чисто выбритый молодой человек в прекрасно сшитом костюме, 
который назвался Вондему, и с величайшей скромностью представился «вторым 
помощником заместителя регионального администратора».
— Вчера вечером моему начальнику позвонил из Аддиса товарищ Шимелис Мазенгия и 
приказал присмотреть за вами. Я немедленно отправился в вашу гостиницу. Но не 
застал вас. Потом в приемной я узнал о ваших планах на сегодня. И вот, — 
заключил он с широкой улыбкой, — я здесь.
Вскоре Ричард и Вондему скрылись в кабине, чтобы поболтать и выпить чайку. 
Очарованный открывшейся перед нами панорамой, упиваясь бодрящим, прямо-таки 
альпийским воздухом и наслаждаясь романтикой путешествия, я остался на палубе и 
обозревал постоянно менявшиеся озерные виды, подсознательно содрогаясь по 
поводу того, сколько мне будет стоить эта туристическая прогулка. До Даги, 
сообщил капитан, плыть около двух с половиной часов. Поскольку мы собирались 
пробыть на острове не меньше времени и еще два с половиной часа уйдет на 
обратное плавание, мне предстояло «отстегнуть» почти 1400 долларов.
Мои нерадостные подсчеты в уме прервало поразительное зрелище двух туземных 
длинных лодок с высокими загнутыми носами, понесшимися в нашу сторону с 
отдаленного берега. В розовом свете встающего солнца я разглядел в каждом 
суденышке сгорбленные силуэты пяти-шести мужчин с веслами, в унисон 
поднимавшимися и опускавшимися в воду, поднимавшими и погружавшимися…
Подобные танквасы, или местные лодки, как я помнил из своего предыдущего 
посещения Эфиопии в 1983 году, были типичны для озера Тана. Эти же две, 
некоторое время плывшие параллельно нашему курсу, но в противоположном 
направлении, были гораздо крупнее виденных мною раньше. Тем не менее они были 
практически той же конструкции и построены из связанных вместе пучков папируса.
Проведя значительную часть прошедших месяцев за изучением археологических 
раскопок в Египте, теперь я мог убедиться собственными глазами в том, на что, 
как я знал, уже обратили внимание несколько историков, а именно: эфиопские 
танквасы необычайно походят на папирусные лодки, использовавшиеся фараонами на 
Ниле для путешествия, охоты и рыбалки. Я видел изображения как раз таких 
высоконосых лодок на фресках, украшавших могилы в Долине царей и на рельефах на 
стенах храмов в Карнаке и Луксоре.
Уже в который раз задавался я вопросом, не посещали ли древние египтяне район 
озера Тана. Речь идет не просто о сходстве в конструкции лодок, предполагающем 
сильное культурное влияние и подтолкнувшем меня к подобным размышлениям, но и о 
значении озера как главного резервуара Голубого Нила.
Само озеро официально не считается истоком великой реки, которым полагаются 
ключи-двойники в горах к югу от него. Эти источники дают начало реке Малый 
Аббай, протекающей по южной кромке озера (здесь вполне ощутимо ее течение) и 
вытекающей из него уже как Большой Аббай (местное название Голубого Нила).

В сущности же, географы и инженеры единодушны сегодня во мнении, что реальным 
источником Голубого Нила
является
озеро Тана, подпитываемое не только Малым Аббаем, но и многими другими реками, 
стекающими с огромного Абиссинского нагорья. В самом деле, при своем зеркале в 
3673 квадратных километра, это огромное внутреннее море дает приблизительно 
шесть седьмых общего, объема воды в соединенных потоках Голубого и Белого Нила. 
Самое важное состоит в том, что именно продолжительный дождливы сезон в Эфиопии 
дает начало настоящему половодью ниже озера Тана и по всему течению Голубого 
Нила, вызывавшему с незапамятных времён ежегодные наводнения, приносящего 
аллювиальную почву и плодородие в египетскую дельту. Для сравнения, более 
длинный Белый Нил, теряющий более половины своих вод в болотах южного Судана, 
не добавляет почти ничего.


Наблюдая сейчас за папирусными
танквасами, я
не мог не думать о том, что маловероятно, чтобы жрецы Карнака и Луксора, 
поклонявшиеся Нилу как жизнетворной силе и даже — что символично — как божеству,
 не проникали на каком-то этапе своей долгой истории в Эфиопию. Не осталось