ранних монет с христианским символом, отчеканенных в какой-либо стране.
Будучи центром распространения христианства и столицей Эфиопской империи с 
первого до приблизительно Х века н. э., Аксум представлял интерес для нашего 
проекта не только этим. В этом городе, прочитал я, мы сможем увидеть многие 
внушительные дохристианские развалины, имеющие величайшее археологическое 
значение (в том числе руины нескольких огромных дворцов), а также довольно 
хорошо сохранившиеся памятники, которыми больше всего знаменит этот город: его 
древние обелиски, некоторые из которых насчитывают более двух тысяч, лет и 
свидетельствуют о высоком уровне развития архитектуры и искусства в гораздо 
более ранние времена, чем у любой другой цивилизации в Африке к югу от Сахары. 
И они не были единственными вещественными доказательствами уникального уровня 
развития Аксума. К моему удивлению, справочная литература, которую я захватил с 
собой, утверждала, что, согласно эфиопским преданиям, в небольшой часовне при 
особо почитаемой церкви хранится ковчег завета. Легенды были связаны с 
претензией Эфиопии на то, что она была государством библейской царицы Савской, 
и обычно отвергались историками как абсурдные выдумки.
Поскольку я лишь незадолго до того посмотрел фильм «Искатели утерянного 
ковчега» с Индианой Джонсом, меня страшно заинтересовала возможность — хоть и 
весьма сомнительная — того, что самая ценная и таинственная реликвия времен 
Ветхого Завета, почти три тысячелетия считавшаяся утерянной, действительно 
находится в городе, в который я вот-вот прилечу. Я тут же решил, что не покину 
город, пока не узнаю как можно больше об этом странном предании, и с удвоенным 
интересом посмотрел вниз, когда капитан самолета объявил, что Аксум прямо под 
нами.
Спуск ДС-3 к узкой взлетно-посадочной полосе далеко внизу был в высшей степени 
необычным и довольно опасным. Вместо обыденного долгого и медленного снижения 
пилот очень быстро опустился со значительной высоты по крутой спирали, держась 
постоянно над самим городом. Это было проделано, объяснил один из наших военных 
попутчиков, дабы сократить до минимума время, на протяжении которого мы 
оставались бы мишенью для снайперов, засевших в окружающих город холмах. Я 
вспомнил рассказы замбийцев о том, что их регулярно обстреливали пулеметными 
очередями при посадке в Аксуме, и молился про себя, чтобы этого не случилось с 
нами. Весьма неприятное ощущение человека, пристегнутого к непрочному сиденью в 
узкой металлической трубе в сотнях футов над землей и задающегося вопросом, не 
прошьют ли в любое мгновение пули пол и стенки салона самолета.
К счастью, в то утро не случилось ничего плохого, и мы спокойно приземлились. Я 
помню красный гравий взлетно-посадочной полосы, пыль, которая обволокла нас, 
когда колеса самолета коснулись земли, и множество одетых в полевую форму и 
вооруженных до зубов эфиопских солдат, не спускавших с нас глаз, пока самолет 
подруливал к месту стоянки. Заметил я и другие вещи: вырытые с обеих сторон 
полосы траншеи, многочисленные окопы, прикрытые камуфляжными сетками, из 
которых торчали стволы тяжелых орудий. Припоминаю я и несколько 
бронетранспортеров, выстроившихся у контрольной вышки, и с полдюжины советских 
танков. На бетонированной площадке чуть в стороне стояли два вертолета МИ-24, 
вооруженные ракетами, подвешенными на консолях под их стабилизаторами, похожими 
на обрубки крыльев.
На протяжении всего нашего пребывания Аксум жил в атмосфере постоянной тревоги 
и страха, свойственной осажденному городу. Нам разрешили находиться там только 
одну ночь, но у нас создалось впечатление, как будто это время растянулось до 
бесконечности.




ДВОРЦЫ, КАТАКОМБЫ И ОБЕЛИСКИ


Работа началась с момента прибытия. У трапа самолета нас встретил престарелый 
абиссинский джентльмен в слегка поношенном костюме-тройке и с великолепнейшей 
патриархальной бородой. На несколько необычном, но грамматически правильном 
английском языке он представился как Берхане Маскель Зелелеу и объяснил, что с 
ним заключили по радио из Аддис-Абебы договор о работе в качестве нашего гида и 
переводчика. По поручению министерства культуры он, по его словам, 
«присматривал за древностями Аксума». В этой роли он помогал археологам из 
Британского института в. Восточной Африке, чьи раскопки наиболее интересных 
руин города были прерваны революцией 1974 года.
— Так приятно видеть здесь англичан после столь долгого перерыва! — воскликнул 
он, пока мы представлялись ему.
Мы уселись в старенький «лендровер» цвета лимона-дичка с двумя аккуратными 
пулевыми отверстиями в ветровом стекле.
— К счастью, никого не убили, — подбодрил нас Зелелеу, когда мы 
поинтересовались этими дырками.
На пути из аэропорта я объяснил, нервно посмеиваясь, зачем мы приехали, 
перечислил исторические места, которые мы хотели бы посетить, и сообщил ему, 
что особенно интересуюсь притязаниями Аксума на роль последнего пристанища 
ковчега завета.
— Вы верите, что ковчег находится здесь? — спросил я.
— Да, разумеется.
— А где же он хранится?
— В одной часовне в центре города.