«Не знаю, что собой представляет этот предмет, но фотографии убедили меня в том,
 что он является не древним, а современным изделием с декоративными полосками и 
металлическим листом машинной выработки».






ОТ ВЫДУМОК К ФАКТУ


Упорно работая с археологическими отчетами в Иерусалиме, я не смог отыскать 
упоминаний других экспедиций, пытавшихся проверить иудейские предания о 
последнем пристанище ковчега завета. Ученые, с которыми я имел возможность 
побеседовать, подтвердили ограниченность этой области исследований: Чарлз 
Уоррен и позже Меир Бен-Дов и его команда копали поблизости от Храмовой горы 
(хотя и не искали ковчег); Монтагью Браунслоу Паркер — не археолог, а 
«чокнутый», как его охарактеризовал Габби Баркай, — вел раскопки на Храмовой 
горе, но ничего не нашел; Антония Фредерик Фаттерер нашел, но не разведал 
потайной ход, в котором, по его мнению, хранился ковчег; Том Кротсер утверждал, 
что нашел сам ковчег в том же ходе, который почему-то переместился с горы Нево 
на гору Фасги за пятьдесят лет, прошедшие со времени экспедиции Фаттерера.
Вот так. И это все, если не считать моих собственных поисков. А что делал я? 
Искал ковчег, разумеется, впутался в авантюру, в которую, должен признаться, 
меня обескуражило подобное открытие — мне предшествовали только мессианские 
провидцы и тронутые чудаки.

Мое спасение, полагал я, лишь в том, что я не имел ни малейшего желания 
построить Третий храм и не верил в то, что ковчег был похоронен тюд Каменным 
куполом или на горах Нево или Фасги. Я понял, что практически невозможно
доказать
отсутствие каких-либо тайн в указанных местах, но и удовольствоваться тем, что 
священная реликвия не была схоронена в упоминаемых иудейскими преданиями местах,
 не была увезена ни египтянами, ни вавилонянами и не была разрушена.

Ее исчезновение поэтому все больше и больше выглядело поистине непостижимой 
тайной — «одной из великих загадок Библии», как однажды выразился профессор 
древнееврейской и сравнительной религии Калифорнийского университета Ричард 
Эллиот Фридман. Вся проделанная в 1989–1990 годах работа укрепила мою 
убежденность в том, что решение загадки следует искать в Эфиопии. И все же… И 
все же… Одна проблема, которой я вовсе не занимался ни на какой стадии 
исследования, заключалась в том, что притязание Эфиопии на обладание ковчегом 
покоилось на столь же хрупком фундаменте, что и «аппокалипсис Баруха» или 
Вторая книга Маккавейская.
Откровенно говоря, я начал чувствовать, что смелые утверждения «Кебра Нагаст» 
недостаточно достоверны в качестве исторического свидетельства для оправдания 
поездки в священный город Аксум, во время которой мне пришлось бы рискнуть 
жизнью. Упорство в том, что царица Савская была эфиопкой, и связанное с этим 
утверждение, что она родила сына от царя Соломона, который в должное время 
выкрал ковчег из Иерусалима, больше походили на нелепые выдумки, нежели на 
трезвую правду. Конечно, я раскопал в Эфиопии большое количество фактов, притом 
убедительных фактов, в значительной степени подкреплявших представление о том, 
что реликвия действительно могла покоиться в храме Аксума. Теперь я был убежден,
 что ни одно другое место не может претендовать на большую достоверность. Но 
это отражало не столько достоинство описания в «Кебра Нагаст» того, как ковчег 
попал в Эфиопию, сколько слабость других вариантов.
Прежде чем решиться на поездку в Аксум, чувствовал я, мне необходимо найти 
более убедительное, нежели в «Кебра Нагаст» объяснение того, как «самый важный 
в мире, с точки зрения Библии, предмет» мог оказаться в сердце Африки. К тому 
времени, когда в октябре 1990 года я выехал из Иерусалима, я нашел такое 
объяснение, о чем рассказываю в следующей главе.





Глава 15





ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ


В результате изнурительного исследования я убедился в том, что притязание 
Эфиопии на роль последнего пристанища утраченного ковчега не оспаривается