Гераклиона на Крите, еще 6000 лет назад уже поклонялись богам. Подобная 
констатация факта имеет нечто общее с загадкой, по следам которой так упорно 
иду я.
Севернее Крита расположены острова Китира и Антйкити-ра. В давние времена 
корабельщики бороздили моря не вдоль и поперек, а по причинам «техники 
безопасности» плыли вдоль береговой линии, не теряя землю из виду. Тем не менее 
постоянно происходили всяческие несчастья. То суда сталкивались друг с другом в 
полнейшей темноте, то вспыхивал пожар на борту, то морские пираты брали барку 
на абордаж или же капитан сажал свое суденышко на мель. Обломки одного такого 
греческого корабля были обнаружены по чистой случайности греческими 
ныряльщиками в бухте на восточной стороне Анти-китиры. Они отправились на 
поиски губки, раковин и жемчуга, и им пришлось заночевать на берегу Антикитиры. 
Там искатели жемчуга и начали свои поиски на следующий день. На глубине 30 
метров (во время отлива) ныряльщик Элиа Стадиатис увидел деревянную мачту, а 
потом и очертания затонувшего корабля. Взволнованный, он сообщил о находке 
своим товарищам, и те бросились в воду, чтобы посмотреть на корабль. Произошло 
это за два дня до Пасхи в 1900 г. В течение нескольких дней ныряльщики извлекли 
на поверхность множество предметов, а потом пришла пора уведомить власти.
Ныряние было делом, опасным для жизни, поэтому на глубину 30 метров каждый из 
ныряльщиков мог погружаться только дважды в день. У них не было ни кислородных 
баллонов, ни прочих приспособлений, так что приходилось надеяться только на 
собственные силы. Ныряльщики добирались до обломков и складывали предметы с 
затонувшего корабля в корзины, подвешенные на канате, после чего тут же 
поднимались на поверхность. При подобных условиях совершенно неудивительно, что 
два человека погибли во время погружений на глубину, а два других серьезно 
заболели.
Больше месяца ныряльщики извлекали из глубины различные вещи: фигурки, монеты, 
две бронзовые руки, голубые вазы и даже маленькие мраморные статуи, 
датированные 80 г. до Р.Х. В конце концов один из ныряльщиков разглядел в 
темной воде какой-то предмет прямоугольной формы, покрытый известняком и 
ракушками. Ныряльщик понятия не имел, какая находка попала ему в руки. Странный 
предмет был поднят на поверхность, но поначалу находящиеся на борту археологи 
не придали значения этой находке.
В Греческом Национальном музее в Афинах найденный предмет подвергли химической 
обработке, чтобы удалить известняк и ракушки. Сотрудники музея изумились, когда 
неожиданно увидели три шестеренки, соединенные друг с другом двумя 
металлическими перемычками в форме креста. Шестеренка двухмиллиметровой толщины 
искрошилась под кисточкой реставратора. Сотрудники музея поняли, что перед ними 
какой-то технический аппарат и поэтому потребуется помощь специалистов.
Одним из студентов, очищавших шестеренки химикатами, был Валерио Стэ. Позднее 
он стал археологом и первым увидел свет в полутемном царстве Греческого 
Национального музея. В целом было извлечено 30 шестеренок различных размеров, 
на некоторых из них были выгравированы буквы древнегреческого алфавита. Прибор 
явно имел отношение к астрономии. Именно так Валерио Стэ заявил журналистам, за 
что и был осмеян специалистами.
В последующие годы множество специалистов и дилетантов занималось «машиной с 
Антикитиры» — так они называли найденный прибор. И, как обычно, с разными 
результатами. Летом 1958 г. молодой английский математик д-р Солла Прайс 
получил разрешение на исследование этого загадочного кусочка античности. Только 
55 лет спустя после находки прибора математик, изучавший также и астрономию, 
смог приступить к работе. Позднее д-р Солла Прайс стал профессором истории 
развития науки в Иельском университете США. Он опубликовал несколько серьезных 
работ о «машине с Антикитиры», не скрывая своего огромного изумления этой 
находкой [81].
Шестеренки состояли из чистой бронзы или же сплавов меди и олова с различными 
примесями, было обнаружено незначительное содержание золота, никеля, мышьяка, 
натрия, железа и сурьмы. Сочетания выгравированных греческих букв 
расшифровывались только фрагментарно и тем не менее четко и недвусмысленно 
свидетельствовали об астрономических знаниях, зафиксированных на этой редкой 
находке. Удалось прочитать такие словосочетания, как «…в вечер Тельца», 
«…опустилась Вега вечером…», «…Плеяды ушли к утру…», а также названия звезд: 
«Альтаир, Арктур, Близнецы». Текст перемежался выгравированными на шестеренках 
числами. На аппарате были три круглые шкалы с миллиметровой штриховкой, как на 
логарифмической линейке. 30 шестеренок различной величины соединялись друг с 
другом и закреплялись на медной пластине при помощи маленькой оси. Они 
обеспечивали считывание относительного расположения звезд со шкалы прибора. 
Звучит заковыристо, но на самом деле все довольно просто: если Плеяды восходят 
в точке X, то где тогда находится звезда Альтаир? Считывалось также 
расположение Луны по отношению к Солнцу и Земле или восход и заход Сириуса по 
отношению к Веге.

Совершенно очевидно, что «машина с Антикитиры» была собрана за несколько 
столетий до новой эры; и делалось это, судя по всему, в какой-то секретной 
лаборатории, потому что сведения, предоставляемые прибором, совершенно не 
вписываются в астрономические познания той эпохи. То же самое касается 
использованной технологии и точной механики. Профессор Солла Прайс после 
многолетнего изучения «машины с Антикитиры» сказал в одном из докладов в 
Вашингтоне, что у него такое чувство, как будто в гробнице Тутанхамона в Египте 
обнаружили реактивный двигатель. Этот ученый конечно же знал, что именно 
древние греки «произвели на свет божий» выдающихся математиков и любителей