В мельчайших подробностях описывается великолепная колесница, способная 
передвигаться по воздуху. Она напоминает пирамиду высотой с трехэтажное здание, 
стартующую в небо вертикально. Она летала с Ланка (Шри Ланки/Цейлона) в Индию, 
преодолевая более 2000 миль. Внутри этой летающей пирамиды были места для 
пассажиров и несколько секретных помещений. Когда колесница с Рамой и Ситой 
оторвалась от земли, раздался оглушительный шум, задрожали горы; колесница с 
грохотом устремилась в небеса, попутно сжигая дома, живых существ и леса. За 
полвека до Хиросимы в 1893 г. профессор Герман Якоби заметил [61]: «Не 
представляет никаких сомнений, что под этим может подразумеваться только 
тропическая буря».
После Хиросимы нам следовало бы стать умнее, однако, читая комментарии, 
написанные современными специалистами
по древним текстам, мне никогда не избавиться от подозрения, что они живут в 
прошлом веке. На мой взгляд, все ясно: многое из того, о чем сообщают древние 
хронисты, невозможно назвать плодом их буйной фантазии. Это действительно было 
реальностью, — даже если такие вызывающие ужас события происходили не в то 
время, о котором писали поэты и историки. Если бы те катаклизмы произошли во 
время их жизни, то, рассуждая логически, вряд ли кто-нибудь из них смог бы 
написать об этом. Все они были бы мертвы. Хронисты не являются свидетелями. Они 
записывали то, что другие наблюдали с большого расстояния; они описывали то, 
что очевидцы поведали своим слушателям после того, как отыскали страшное поле 
битвы и уничтоженные города. Или после того, как выжившие, по счастью не 
оказавшиеся в самой гуще битвы, рассказали не участвовавшим в бойне о своих 
жутких воспоминаниях.
Подобная информация из чьих-то уст не может быть точной. Конечно, и очевидцы, и 
хронисты не имели ни малейшего представления о современных системах вооружения. 
Что же им оставалось еще, кроме как приписать непостижимое бессмертным богам? В 
их глазах это действительно были боги, — а кто же еще? К тому же из античной 
литературы явственно следует, что природные катаклизмы и божественное оружие 
очень даже отличаются друг от друга.
В «Теогонии» Гесиод рассказывает и о циклопах. Вероятно, они были крупными 
фигурами, сродни богам. В центре лба у них красовался один-единственный глаз, 
которому они и должны быть благодарны своим названием «круглоглазые», поскольку 
«круглым был единственный их глаз на лице» [55].
Нас уверяют, что циклопы являются плодом больного воображения, фантазии, потому 
что никогда не было и быть не могло одноглазых существ. Я бы не был столь 
категоричен. С XVII века в медицинской литературе описываются случаи выкидышей 
плодов с одним глазом на лице. А современная генетика установила, что только 
один-единственный ген «повинен» в том, что мы — двуглазые существа. На ранней 
стадии эмбрионального развития у позвоночных животных, к которым и мы с вами 
относимся, вначале появляется чувствительное поле, состоящее из 
световосприимчивых клеток. Если отсутствует функция «Рах-6-Gens», то эти 
световосприимчивые клетки не разделятся на две отдельно взятые сферы. И тогда 
появляются циклопы. Только небесам известно, какими генетическими 
экспериментами занимались боги и откуда хронисты взяли саму идею о циклопах.
Неоднократно Гесиод упоминает о летающих колесницах. Например, во «Фрагменте 
№ 30» описывается, как Зевс спускается с небес с громом и огненными молниями. 
Другим необычным устройством обладал один из властителей Аидии. Звался он Гиг и 
был когда-то пастухом. Геродот пишет, что этот Гиг в юные годы появился во 
дворце Кандаула и завел дружбу с правителем. Однажды Кандаул предложил Гигу 
затаиться в спальных покоях, чтобы тот смог полюбоваться красотой царицы, когда 
та начнет раздеваться. Все так и вышло, однако супруга царя заметила 
непрошеного гостя и на следующий день потребовала, чтобы Гиг убил ее мужа. 
Иначе она всем расскажет, что произошло, и юношу казнят. Ну а если убьет 
Кандаула, она сделает его царем Аидии. Царица выполнила свое обещание.
У Гига было устройство, делавшее его невидимым. Об этом пишет философ Платон в 
своем диалоге «Государство». Однажды, когда Гиг был всего лишь пастухом, 
поднялась страшная буря и началось землетрясение. Земля разверзлась. Любопытный 
юноша спустился в расщелину и [64]:

«…обнаружил подле многих удивительных вещей еще и пустотелого железного коня с 
окнами. Гиг заглянул в окно и увидел там мертвеца, что по виду был больше 
существ человеческих. Не было на нем ничего, кроме кольца золотого на руке, 
которое Гиг снял, а потом из расщелины вновь наружу выбрался…»

Подойдя к другим пастухам, он неожиданно понял, что они не видят его. В 
зависимости от того, в какую сторону поворачивал Гиг таинственное кольцо, он 
становился то видимым, то невидимым. Однако, будучи невидимым, Гиг слышал и 
видел все, что творилось вокруг него. С подобным чудом техники искушение 
однажды незамеченным пробраться в покои царицы было слишком велико. Но при этом 
Гиг все же допустил какую-то ошибку, иначе о его присутствии даже не догадались 
бы. И если уж он мог по желанию становиться невидимым, то ему ничего не стоило 
сделаться властителем Лидии.
История Гига является древнейшим рассказом о «невидимках». Она может быть 
чистой воды фантазией, потому что кто ж не мечтает иметь устройство, помогающее 
становиться невидимым? Однако для чего тогда потребовалось выдумывать подземный 
склеп со скелетом великана и металлическим конем с окнами? Чем-то эта история 
напоминает мне сказку о волшебной лампе Алладина. Тому тоже достаточно было 
лишь потереть лампу, и все его желания исполнялись.
Сказки потому и сказки, что повествуют о фиктивных историях. Рассказы о