Бесчисленные интерпретаторы исходят из того, что эти слова Платона являются 
просто-напросто условным приемом — в том смысле, что давайте, мол, представим, 
будто весь мир погиб и люди вновь вынуждены начинать все с нуля… Однако 
подобное истолкование не очень-то помогает, так как упоминания об исчезнувших 
цивилизациях не ограничиваются у Платона одним только диалогом «Законы». Да и 
афинянин (смотри выше) особо настаивал на том, что имеет в виду «действительные 
десять тысяч лет».
Но почему подобная катастрофа обрушилась на людей? Удивленные, читаем в 
«Политике» [52]:

«Нет, не чудо изменения захода и восхода Солнца и остальных планет. Где они 
сейчас восходят, прежде заходили они, а восходили с противоположной стороны…»

Звучит действительно абсурдно, но в наше время обретает смысл. Стоит только 
встать у глобуса и толкнуть его — пусть себе вращается вокруг собственной оси. 
Приходят и уходят дни и ночи. А теперь перевернем глобус, и пусть продолжает 
свое вращение. При этом вращение земного шара не замедлилось и не повернулось 
вспять. Так что же произошло? Для жителей Земли все выглядит так, как будто 
Солнце начало двигаться в противоположном направлении. Разумеется, в 
действительности оно и не думало делать этого, однако переворачивание земной 
оси дало подобный эффект и обязательно привело бы к ужасным наводнениям на 
Земле. С тех пор как нам стало известно, что магнитные полюса нашей голубой 
планеты меняли свое местоположение, крен земной оси тоже стал чем-то из области 
возможного. Спасибо за подсказку, господин Платон. Я уже и так поселился в 
горах!
За несколько столетий до Платона жил в Греции поэт Гесиод, обессмертивший свое 
имя благодаря эпическим поэмам и многочисленным фрагментам, пережившим 
тысячелетия. Наиболее известным его произведением является «Теогония», 
написанная в период между 750 и 650 гг. до Р.Х. [53]. В ней Гесиод упоминает об 
ужасных существах, населявших когда-то Землю. Боги сами создали этих жутких 
существ с «50 головами, а от плеч свисали вниз чудовищные конечности» [54]. Да 
и огнедышащие драконы тоже описываются в литературных произведениях Гесиода. 
Живший 400 годами позже Аполлоний хотя бы поэтому никак не мог быть 
«изобретателем» драконов в «Аргонавтике».

«…На туловище ужасно извивающегося дракона моталась сотня глав, с темных языков 
слюна стекала, а глаза голов уродливых огненные лучи метали… если глянет он, 
сжигает тот взгляд огнем. Были голоса оглушительные у этих голов ужасных…» [54].


В «Теогонии» Гесиода мы читаем, как богиня Химейра (от этого имени происходит 
слово «химера», то есть составное существо, гибрид) родила «огнедышащее 
чудовище» [55]. У него было три головы: одна — львиная, вторая — козлиная, а 
третья — драконья. Драконья голова «изрыгала ужасное пламя».
Никто так и не попытался определить, откуда Гесиод взял образы этих существ. 
Предполагается, что он пользовался египетскими праисточниками. Рассказы Гесиода 
слишком многоцветны в описаниях, в них присутствует сильный «технический налет»,
 как будто они вырвались за рамки его времени. Прежде чем вплотную заняться 
человеческим подвидом, боги, — пишет Гесиод в своей книге «Труды и дни» [54], — 
создали четыре рода:

«…первым боги создали род золотой сторицей людей говорящих, олимпийских высот 
жителей…»


Данная цитата взята мною из текста перевода 1817 г. Профессор Восс перевел 
тогда
«олимпийских высот жителей»
.


В новом переводе Гесиода эта фраза читается так [56]:
«…в небесных домах живущих…»

Ниже предлагается сравнение двух профессорских переводов, временная разница 
между которыми составляет 150 лет [54, 56].
Перевод 1817 г.:

«Первым боги создали род золотой сторицей людей говорящих, олимпийских высот 
жителей. Теми Кронос правил, небеса представляя. И жили они, как боги с вечно 
душой беззаботной…»

Перевод 1970 г.:

«Вначале золотой род слабых людей бессмертные боги создали, в небесных домах 
живущих. Было то в Кроноса времена, когда царствовал он на небе. И жили, как 
боги, и забот в сердцах не знали…»

Моего древнегреческого, который преподавали нам несколько лет в гимназии, явно 
недостаточно для оценки того, какой перевод сделан более точно. Смысл-то в этих