попадают первыми, находятся где-то в районе Полярного круга, причем они 
омываемы одним из рукавов Гольфстрима, так как Плутарх нигде не говорит о 
холодном климате. Южный остров расположен в зоне умеренно теплых ветров и 
течений.
О необычности этого острова, «острова Кроноса», говорил и позднеримский поэт и 
географ Авиен:


«А дальше в море лежит остров; он богат травами и посвящен Сатурну. Столь 
неистовы его природные силы, что если кто, проплывая мимо, приблизится к нему, 
то море у острова взволнуется, сам он сотрясется, все воды вздымаются, глубоко 
содрогаясь,
[55]
в то время как остальная часть моря остается спокойной».



Плутарх, говоря о расстоянии до островов и «Великой суши», явно подсказывает 
нам, что они
доступны
для путешественника. Препятствием является не расстояние, а мутные воды морей, 
омывающих острова с запада, а также испытания-приключения, которые приходится 
претерпеть пилигримам, отправляющимся туда. Интересно, что «европеец» должен, 
по идее, был бы добраться до островов без труда. Но это кажется лишь при первом 
взгляде на карту Атлантики. Нельзя забывать о течениях! Благоприятное для тех, 
кто плывет с востока, течение (так называемое Северо-экваториальное) направляет 
путешественников в сторону более южных широт. Именно поэтому трансатлантические 
плавания времен XV–XVI веков выводили европейцев в район Карибского бассейна и 
к берегам Южной Америки. Севернее, по направлению к Британским островам, идет 
поток Гольфстрима, который препятствует
прямому
плаванию к побережью нынешних США и Канады.
[56]
Названные течения представляют собой своего рода кольцо (точнее — овал), причем 
его центр, являющийся одновременно «мертвой зоной», находится на западе — 
юго-западе от Азорских островов.

Следовательно, у Плутарха говорится о вполне правдоподобной ситуации, до 
настоящего момента наблюдающейся в Атлантическом океане: с острова Огигия в 
Европу попасть было легче, чем из Европы на Огигию.
Точнее, нужно сказать следующее: путь на священные острова, о которых 
повествует у Плутарха чужеземец, оказался кружным. Вначале предки греков, 
вместе с Гераклом, добрались до «Великой суши» и лишь затем — на архипелаг.
Очередная вольность «романиста» Плутарха?
Или же за этим сообщением кроется реальность?
Прежде всего, о каком из путешествий Геракла может идти речь? Античные греки и 
римляне считали, что Геракл — единственный из героев, который обошел весь мир. 
Если Плутарх принадлежал к сторонникам «континентальной» географической модели, 
то есть если он считал, что океан, омывающий ойкумену, охватывается, в свою 
очередь, сушей, то «его» Геракл должен был бы побывать и там.

Словам чужеземца могло бы соответствовать десятое странствие Геракла: похищение 
им знаменитых коров Гериона, царя полулегендарного царства Тартесс, 
расположенного на юго-западе Иберийского полуострова.
[57]
Сами коровы паслись на острове Эрифия, расположенном столь далеко в океане, что 
Геракл, как утверждает Аполлодор, достиг его лишь при помощи золотого челна, 
подаренного герою Гелиосом, богом Солнца.

Тартесс, государство, основанное около XI века до н. э., об истории которого до 
проникновения туда финикийских поселенцев нам неизвестно практически ничего, 
для греков был олицетворением легендарных земель, лежащих где-то далеко на 
западе. Неудивительно, что многие из «атлантологов» отождествляют Атлантиду с 
Тартессом, хотя ни географически, ни археологически, ни исторически это 
отождествление не выдерживает критики.
В случае предания, рассказанного Аполлодором в его «Мифологической библиотеке», 
«Тартесс» означает — «где-то далеко на западе». Царь Герион, охранявший своих 
коров, имел более чем странный вид: у него было три туловища, сросшихся в 
пояснице, три головы и шесть рук. Благодаря этому он мог справиться с любым из 
людей. Вызвав Геракла на поединок, Герион тем не менее погиб, ибо герой пронзил 
все его туловища одной стрелой.

Не являются ли три туловища Гериона напоминанием о трех вершинах гор Атлантиды? 
Или же число три имеет прямое отношение и к острову, на котором пасутся 
знаменитые коровы? Буквально его название (Эрифия) обозначает по-гречески 
«красный», что может быть связано с местоположением острова — там, где солнце 
заходит за горизонт, там, где мы видим вечернюю зарю (!).
[58]
Однако так же зовут, согласно Аполлодору, одну из
трех