Гуадалканал. «Комплекс Мидуэя»

После сражения при Мидуэе в боевых действиях на Тихом океане наступило 
некоторое затишье. Боевое соприкосновение между противниками сохранялось лишь 
на Алеутах и Новой Гвинее, где после отмены операции «МО» японские войска 
пытались форсировать хребет Оуэн-Стенли, чтобы овладеть Порт-Морсби со стороны 
суши. В конце июня в рамках плана укрепления оборонительного периметра империи 
японские саперы начали сооружение полевого аэродрома на о. Гуадалканал.

Нельзя сказать, что этот аэродром представлял слишком уж существенную угрозу 
союзникам. Если бы японцы успели ввести его в действие, это позволило бы им 
надежнее контролировать южную часть Соломоновых островов, а также создало бы 
некоторые – не слишком значительные – проблемы для конвоев, следующих в 
австралийские порты. Теоретически японские бомбардировщики с Гуадалканала могли 
достигать Новой Каледонии и даже (на пределе дальности) Сиднея и других пунктов 
на восточном побережье Австралии, но организация сколько-нибудь масштабного 
воздушного наступления, тем более с такой удаленной и плохо оборудованной базы, 
явно выходила за рамки возможностей японских ВВС.

Американский Комитет начальников штабов в это время планировал наступление, 
конечной целью которого должны были стать Филиппины, а промежуточной – 
северо-западная часть Новой Гвинеи. По мнению генерала Макартура, для 
осуществления этого плана было необходимо ликвидировать фланговую угрозу, 
которую представляла мощная морская и воздушная база, созданная японцами в 
Рабауле. Это требовало организации вспомогательного наступления вдоль цепи 
Соломоновых островов. Гуадалканал обладал рядом особенностей, делавших его 
подходящим исходным пунктом для этого наступления: наличие практически готового 
аэродрома, достаточная удаленность от Рабаула, осложняющая действия японской 
авиации, наконец – возможность использовать для поддержки высадки на остров 
бомбардировщики с базы на о. Эспириту-Санта.

На рассвете 7 августа американские морские пехотинцы высадились на Гуадалканале 
и практически без боя заняли недостроенный аэродром. А спустя менее двух суток 
произошел первый из длинной череды боев в водах вокруг острова – бой у острова 
Саво, который завершился блестящей победой адмирала Микавы: из 5 тяжелых 
крейсеров союзников, прикрывавших район высадки, 4 были потоплены; при этом 
повреждения, полученные японскими кораблями, были минимальны. Однако затем 
произошло необъяснимое: вместо того чтобы уничтожить сгрудившиеся на якорной 
стоянке у о. Тулаги транспорты с грузами для десанта (что, собственно, было 
главной задачей рейда), японские крейсера начали отход. После войны было 
сделано немало попыток как-то обосновать это решение Микавы. Говорили о гибели 
штурманских карт при попадании снаряда в штурманскую рубку флагмана, о том, что 
японский адмирал опасался подвергнуться наутро атакам с воздуха. Однако, 
по-видимому, дело несколько в другом. После Мидуэя у японских командующих 
сложилось ощущение, что «боги отвернулись от страны Ямато». И Микава, ведя свои 
корабли к Гуадалканалу, вряд ли был так уж уверен в успехе операции. Выиграв 
бой с крейсерами союзников, он счел, что исчерпал отпущенный ему на этот раз 
«лимит везения», и решил не искушать судьбу. Этот бой стал первым ярким 
проявлением «комплекса Мидуэя» – предчувствия неизбежности поражения, 
сковывавшего волю японских командиров в решающие моменты боя, – который затем 
преследовал японских моряков до конца войны.

Сухопутная кампания на Гуадалканале по своему характеру напоминала операции на 
Западном фронте Первой Мировой войны. На протяжении всей кампании американская 
морская пехота удерживала сравнительно небольшой плацдарм вокруг аэродрома; 
японские армейские части раз за разом штурмовали эту позицию. При этом роль, 
которую на полях Первой Мировой играла тяжелая артиллерия, на Гуадалканале 
исполняли авиация и орудия кораблей.

Наиболее заметными вехами в сражении за Гуадалканал стали два крупных сражения 
авианосцев: 23 августа и 25 октября, в ходе которых обе стороны допустили ряд 
существенных промахов. Обращает на себя внимание нерешительность действий 
адмирала Ямамото: основная часть японских линкоров в боях не участвует; успех, 
достигнутый в бою у Санта-Крус, не получает развития. Однако ключевым моментом, 
на наш взгляд, стало 18 сентября – день, когда Императорская ставка приняла 
решение отдать действиям на Гуадалканале приоритет перед Новой Гвинеей, тем 
самым предоставив генералу Макартуру свободу действий. Второстепенное 
направление получило приоритет перед основным. Дальнейшие действия превратились,
 по сути, в гонку. Обе стороны лихорадочно наращивали численность своих войск 
на острове. Так, за период с 12 сентября по 12 ноября американский гарнизон 
вырос с 11 до 29 тысяч человек; японский – с 6 до 30 тысяч.

Попытка японского флота поддержать последнее крупное японское наступление на 
Гуадалканале привела к серии крайне ожесточенных ночных боев 13-15 ноября, 
примечательных в основном многочисленными просчетами и тяжелыми потерями с 
обеих сторон. По-видимому, именно эти бои подтолкнули высшее японское 
командование к решению об эвакуации Гуадалканала, ставшей началом 
широкомасштабного отступления Японской империи. Официальное решение Ставки было 
принято 31 декабря; к 8 февраля 1943 года на острове не осталось ни одного 
японского солдата.