о себе и своих проектах. Примитивному тщеславию барона льстит, когда в 
набранных жирным шрифтом газетных заголовках его называют «Прометеем Америки».
 Однажды Браун пригласил к себе западногерманского борзописца Клауса Харппрехта,
 посадил в свой спортивный самолет и во время полета над долиной Теннесси дал 
ему интервью. Ведь Харппрехта Вернеру фон Брауну рекомендовали непосредственно 
из Бонна. Это был тот самый Харппрехт, который предпринял попытку посмертно 
представить в виде мученика военного преступника группенфюрера СС Вальтера 
Шелленберга – в прошлом шефа шпионской и диверсионной службы Гитлера и Гиммлера.
 То, что сочинял Харппрехт, получало благосклонное одобрение хантсвиллского 
барона.
 «Вернер фон Браун, – писал Харппрехт в западногерманской газете «Ди цейт», – 
стал героем Нового света. Никто не забывает его немецкого происхождения, но 
никто и не колеблется боготворить его как гаранта непобедимости Америки, ее 
надежд и исконного права на создание лучшего, более совершенного мира. Однако 
баловать Брауна славой и самим отражаться в ее блеске американцев побудили не 
только шумный успех его достижений, не только преклонение перед его творениями, 
но и то, что составляет секрет его способности творить, а именно сама его 
личность. В этом сыне померанских юнкеров поистине счастливо сочетаются энергия 
и одаренность».
 Вот уж действительно этому аристократу с внешностью повесы, перед которым 
расшаркивается целый сонм ученых, генералов, дельцов и адмиралов и которого 
боготворят хозяева Уолл-стрита, скромность неведома! Искусственно созданная 
популярность, блеск и необыкновенная таинственность, окружающая барона, – дело 
его собственных рук. В то же время фон Браун старается создать плотную завесу 
молчания вокруг своего прошлого и частной жизни. Журналист Нерин Э. Ган, 
например, потерпел неудачу в попытке приоткрыть эту завесу. В широко поданном 
газетой «Франкфуртер иллюстрирте» репортаже он писал:

 «Наиболее строго хранимая тайна ракетного города Хантсвилла в штате Алабама – 
это отнюдь не предназначенная для полета к Луне ракета «Сатурн» (которая 
создается в расположенном поблизости арсенале «Редстоун»), а все то, что 
скрывается за фасадом виллы Вернера фон Брауна. Любой человек в Хантсвилле 
охотно беседует насчет ракетных дел, без которых город оставался бы захолустьем.
 Но стоит лишь задать вопрос о «герре Броуне» (как называют местные жители 
«своего» Вернера фон Брауна), собеседник тотчас замолкает... Сам ракетчик 
избегает давать интервью и очень редко пускает в свой дом фоторепортеров... К 
нему попасть не просто, и даже генералы из министерства обороны напрасно будут 
ждать приглашения на чай или коктейль...»

 Браун предпочитает уединение. Он не хочет, чтобы к нему проявляли слишком 
большой интерес. Бывшему гитлеровскому ракетчику, натурализовавшемуся в США, 
хотелось бы, чтобы его нацистское прошлое осталось тайной.
 Да, этого очень хотел бы фон Браун. Но человечество должно знать правду об 
этом, преданно служившем Гитлеру ракетном специалисте, сменившем черную форму 
СС на респектабельный костюм американского покроя.
 О длинном пути преступлении, который привел бывшего штурмбанфюрера СС Вернера 
фон Брауна из фашистского ракетного центра Пенемюнде на нередком острове Узедом 
в город Хантсвилл в американском штате Алабама, рассказывается в этой книге.




 Беседы у камина о трех «К»


 В один из весенних дней 1931 года тяжелые, запыленные автомобили, нагруженные 
подарками, двигались вверх по долине к утопавшему в зелени дворянскому поместью 
Обер-Визенталь 1 в Силезии, недавно купленному семейством фон Браунов. На 
протяжении жизни четырех поколений резиденцией Браунов был старинный замок 
германского рыцарского ордена в восточно-прусском селе Нойкен. Род их 
олицетворял древнее дворянство: в 1573 году им было предоставлено право иметь 
крепостных, в 1699 году они были провозглашены богемскими баронами, в 1860 году 
прусский король подтвердил этот титул. В течение столетий Брауны считали 
эксплуатацию крепостных богоданным порядком, а усердное участие в разбойничьих 
походах своих государей – почетной обязанностью.
 Владелец Обер-Визенталя хотел воспользоваться днем рождения сына Вернера, 
которому исполнилось 19 лет, чтобы снова сблизить большую родню и похвалиться 
перед старыми друзьями своим новым имением. Молодой Вернер на празднестве не 
присутствовал. Он находился в это время в Швейцарии, где проходил курс наук в 
цюрихской Высшей технической школе.
 После того как все расселись за столом, уставленным серебром, хрусталем, 
тончайшим фарфором и вазами с цветами, отец виновника торжества барон Магнус 
фон Браун провозгласил первый тост. Справа от него восседала увешанная 
драгоценностями счастливая мать – Эмми фон Браун. Она радовалась, глядя на 
своих многочисленных родственников – сплошь представителей феодальной знати от 
Грейфсвальда до Штеттина, среди которых был и ее брат – сказочно богатый 
прусский судебный чиновник Александр фон Кисторп. Братья и сестры Магнуса фон 
Брауна прибыли к праздничному столу из Восточной Пруссии.
 Особым вниманием присутствующих пользовался человек в сером мундире офицера 
рейхсвера, достаточно знатный для этой компании, хотя и не дворянского 
происхождения: полковник инженер доктор Карл Эмиль Беккер.
 После обеда общество раздел