ужен. — От 
Хоскинсона зависело, какую сумму денег я получу за испытание «Скайрокета». — 
Думаю, что вы справитесь с этим делом, Бриджмэн.
 Кончилось… Наступил долгожданный день, и все кончилось. Там, на дорожке, стоял 
притихший и безвредный «Скайрокет», а я снова ступал по твердой земле и уже 
мечтал о завтраке. Когда мы пересекали озеро, никому не хотелось разговаривать. 
Солнце светило нам в глаза. Фоулдс, казалось, уснул.
 Последний взгляд на самолет. В конечном итоге, это было состязание, в котором 
мы были равны. У машины нашлись свои слабые места, и, используя их, я укротил 
ее. Это была честная встреча.




 Глава XIII


 Кардер сказал: «О'кэй!» — и «Скайрокет» был передан мне для дальнейших 
испытаний.
 — Следующий полет на той неделе. Раньше вряд ли удастся.
 Если ведущий инженер и был доволен тем, что я посадил самолет невредимым, то 
он не показывал этого. Придется сделать немало полетов, прежде чем он поверит в 
нового летчика-испытателя. Кардер спешил с испытаниями — аэродинамики с 
нетерпением ждали точной информации о полетах на больших скоростях, чтобы 
конструировать все более скоростные военные самолеты.
 — Конец недели вы проведете, вероятно, в городе? Неплохо, если бы вы зашли к 
Хоскинсону и все выяснили относительно договора.
 До сих пор о деньгах не говорили. В понедельник я заеду к Хоскинсону и точно 
узнаю, сколько мне заплатят за эту работу. Хотя ведущий инженер без особого 
восторга передал мне самолет, у меня было отличное настроение. Знаменательный 
день первого полета остался позади, и теперь я не сомневался, что справлюсь со 
«Скайрокетом». Наконец-то у ребят в Хермосе будет повод попировать. Первый 
полет оказался легким, последующие будут труднее, но в это утро я заглядывал 
вперед не дальше следующей недели. Осталось еще семь долгих дней.
 Впервые за несколько месяцев я наслаждался каждой минутой на пляже в Хермосе. 
Празднование в честь моего первого полета на «Скайрокете» длилось три ночи и 
два дня. Начавшись в моей тесной хижине, переполненной моими друзьями, 
завсегдатаями пляжа, часть которых расположилась на песке около моего жилища, 
празднование перекинулось в портовый кабачок Франка и Андрэ Дэвиса, а затем в 
ресторан Билла и Бетси Бойд. Украшением нашего общества были очаровательные 
девушки. Ровный золотисто-коричневый загар покрывал их крепкие, пышущие 
здоровьем тела, а волосы и глаза сияли солнечным блеском. Чувствовалось, что 
они все лето провели на пляже, плавая и катаясь на доске. В субботу и 
воскресенье не было тумана, удивительно ярко для поздней осени светило солнце, 
но переливавшаяся в солнечных лучах вода была уже прохладная. И пустыня, и 
предстоящие испытания вылетели у меня из головы.
 В понедельник утром я направился к Хоскинсону, чтобы поговорить о своем 
договоре. Его кабинет поразил меня роскошью обстановки, особенно по сравнению 
со скромными кабинетами на аэродромах и заводах фирмы Дуглас. Это была 
просторная комната с окнами вдоль всей стены. Над кожаным диваном висели 
вставленные в дорогие рамы фотографии самолетов фирмы Дуглас.
 — Итак, Билл, вот договор, — сказал Хоскинсон, вручая мне бумаги, и оживленно 
добавил: — Вот все, что осталось в кубышке, — 12000 долларов. Берете их?
 Год работы летчика-испытателя оценивался дешевле двух вечерних выступлений 
исполнителя модных песенок в Лас-Вегас. Моя работа стоила дороже, и начальник 
отдела летных испытаний отлично знал об этом. Но он знал, что я соглашусь 
подписать и такой договор, потому что хочу летать на «Скайрокете».
 — Конечно, Билл, помимо этого вы будете получать и обычное жалование.
 Я подписал договор.
 Когда я стал наконец официальным летчиком-испытателем экспериментального 
самолета «Скайрокет», темпы выполнения исследовательской программы отнюдь не 
замедлились. Составляя летные задания, Кардер следил, чтобы в первую очередь 
проводились менее сложные испытания, но все же мне не дали сначала хорошенько 
освоить машину. Когда самолет находился в воздухе, его использовали только для 
получения драгоценных сведений в точном соответствии с программой испытаний. 
Эта программа была изложена в генеральном плане испытаний, переплетенном в 
брошюру под заглавием «Исследования больших скоростей на самолете D-558-II 
„Скайрокет“. Полеты на нем обходились очень дорого.
 Один полет продолжался только тридцать летных минут, но он стоил 
сказочно-огромного количества человеко-часов, затраченных на земле. Такая 
колоссальная стоимость летного времени экспериментальной машины — редкость даже 
в испытательном деле. В опытном самолете, предназначенном для серийного 
производства, достаточно места для топлива, поэтому при его испытании не 
приходится учитывать каждую минуту полета, неистово торопиться и нести 
фантастические расходы. Но в сложнейшем «Скайрокете» все обстоит иначе. 
Двенадцать километров проводки испытательной аппаратуры, турбореактивный 
двигатель, жидкостно-реактивный и его два огромных полуторатонных бака, 
втиснутых в обтекаемый фюзеляж самолета, наконец, тонкое, как бритва, крыло — 
все это не оставляет места для большого количества топли