В. П. Чкалов беседует с ребятами в детском саду при заводе «Двигатель 
революции» (г. Горький).



События развернулись неожиданно. Через полтора месяца после рождения сына 
Чкалова, по проискам людей, которых отнюдь не радовали успехи советской авиации,
 перевели «за недисциплинированность» в истребительную эскадрилью в Брянск. 
Ольга Эразмовна преподавала в одной из ленинградских школ и не могла ехать 
вместе с мужем. Разлука была тяжела для Валерия Павловича. Он не успел еще 
насладиться чувством отцовства, а ему пришлось надолго оторваться от семьи.

Иван Панфилович Антошин был далеко, работал в Туркестане, и Валерий, когда 
наступили трудные для него времена, оказался без необходимой ему моральной 
поддержки.

Начались дни одиночества. Обстановка в эскадрилье складывалась для Чкалова 
неблагоприятно. Новый командир относился к нему недоверчиво. Не приносила 
радости и работа. Чкалова поставили в такие условия, что ему было не до решения 
новых, интересных авиационных задач. Когда становилось особенно тоскливо, он 
вспоминал свой недавний триумф в праздничном небе Москвы, торжественное 
заседание в Большом театре. Но и счастливые картины недавнего прошлого не 
приносили облегчения.

Все же Чкалов боролся со своими, как ему казалось, упадочническими настроениями 
и упорно твердил самому себе: «Раз я получил поощрение правительства за фигуры 
высшего пилотажа на малой высоте, значит я обязан итти и дальше по этому же 
пути, добиваться еще большего совершенства».

И он снова начинал летать так, как должен был летать, по его мнению, настоящий 
истребитель. За это его сажали на гауптвахту, грозили выгнать из армии.

С гауптвахтой Чкалов был хорошо знаком и в Ленинградской эскадрилье. Много раз 
доставалось ему за «неуставные полеты». Случалось, он чувствовал себя 
несправедливо наказанным. Но там был И. П. Антошин, которого он уважал и 
которому верил. А здесь, в Брянске, вместо строгого, но сердечного отношения 
«бати» Чкалов видел лишь равнодушие нового командира.

Летом 1928 года Брянская авиационная часть проходила лагерный сбор под Гомелем. 
С трудом получив короткий отпуск, Чкалов заехал за женой и сыном в Ленинград и 
повез их в Василёво. От Ленинграда до Рыбинска (ныне город Щербаков) добрались 
поездом. а там сели на пароход и спустились вниз по Волге. Валерий радовался, 
когда Ольга Эразмовна восхищалась речным простором, живописными берегами. Они 
сидели на палубе до глубокой ночи. Валерию все было дорого: и шум пароходных 
колес, и приятная свежесть, которой несло от воды, и огни бакенов.

Земляки встретили Валерия дружески, уважительно. Коренным жителям села Василёва 
приятно было, что сын хорошо известного им котельщика Павла Чкалова стал 
летчиком.

– На большую дорогу вышел твой Аверьян, и эта дорога открыта ему не только на 
земле, но и в небе, – говорили старожилы Павлу Григорьевичу.

Для стариков Чкаловых приезд долгожданных гостей был настоящим праздником.

За два-три дня, проведенных дома, Валерий отогрелся душой, повеселел.

О служебных неприятностях он не рассказывал, – зачем огорчать родных! Он много 
шутил, смеялся. Ольга Эразмовна была довольна: Валерий стал прежним.

Но, вернувшись в лагеря, Чкалов снова затосковал о семье, о прежних своих 
смелых полетах. У него появилась тревога: если так будет продолжаться, он 
разучится летать. Спокойная, будничная работа только утомляла его, не давала 
никакого морального удовлетворения.

Если бы перед ним поставили трудную и сложную задачу, его талант развернулся бы 
во всю ширь. Но окружавшие тогда Чкалова люди или не понимали его, или 
сознательно ему мешали. Они создали такие условия, при которых он сам отказался 
от творческих исканий.

Валерий Чкалов начал подозревать, что тот, кто интригует против 
летчиков-патриотов, тот одновременно борется за ослабление нашей военной мощи, 
что за спиною тупых и упорных предельщиков действуют злобные и хитрые враги 
народа.

В те годы против Коммунистической партии, против ее Центрального Комитета вела 
предательскую, подрывную работу троцкистско-бухаринская оппозиция.