Волге. Под его натиском склонялась над обрывом одинокая береза. Ветер сбросил с 
ее ветвей снег, закрутил в вихре и далеко помчал снежную пыль…

Зимой рассвет приходит поздно. Еще тьма окутывала реку и берег, а в окнах домов 
уже появились огоньки. За ситцевыми занавесками суетливо задвигались тени, – 
рабочий люд вставал и готовился к тяжелому трудовому дню.

Захлопали двери и калитки. На улице послышались звонкие голоса подростков, 
окликавших друг друга, неторопливый говор взрослых, скрип схваченного морозом 
снега. Одинокими звездочками зажглись цыгарки-самокрутки. Вскоре вьюга стала 
утихать, но по-прежнему низко над землей висели тяжелые серые облака. Ветер 
слабел, зато мороз усиливался. Взрослые и подростки ускоряли шаги, стараясь 
согреться.

Около обрыва начинался спуск к реке. Туда, и спешили рабочие. Внизу находился 
большой затон. В белесой мути наступавшего рассвета вырисовывались пароходные 
трубы. Зимой в Василёвском затоне отстаивались пассажирские и буксирные 
пароходы, землечерпалки, брандвахты и шаланды. В ремонтных мастерских работали 
котельщики, слесари, молотобойцы, плотники, монтажники. Односельчане, они 
хорошо знали друг друга.

Лучшим василёвским котельщиком считался Павел Григорьевич Чкалов, невысокий 
кряжистый силач. Был он человек справедливый, хороший семьянин. В Василёве его 
уважали, а ближайшие помощники любили, хотя и побаивались: на работе котельщик 
Чкалов отличался требовательностью к себе и к другим.

Не успел Павел Григорьевич в это хмурое морозное утро спуститься в затон, как 
услышал, что сверху, с обрыва, его зовет соседка. От постоянного стука молота 
по железу Павел Григорьевич был глуховат. Недаром котельщиков прозвали 
«глухарями». Что именно кричала ему соседка, он так и не разобрал. Но тут его 
окружили товарищи и начали поздравлять с рождением сына.


* * *

Валерий Чкалов родился в разгар суровой вьюжной зимы, 2 февраля (20 января по 
старому стилю) 1904 года. Ребенок был крепкий, здоровый.

– Хорошего сына родила ты мне, Арина Ивановна, спасибо! – ласково говорил жене 
Павел Григорьевич и с гордостью добавлял: – Настоящий Чкалов!

Павел Григорьевич после рождения Валерия заметно изменился: стал приветливее, 
разговорчивее; довольная улыбка чаще появлялась на его обычно суровом лице. В 
то же время он начал беспокойно задумываться над будущим своих детей. Хотелось 
подготовить их к лучшей, светлой жизни, которая обязательно должна была 
наступить, – в это он верил.

На многое Павел Григорьевич научился смотреть другими глазами после того, как 
над Россией разразилась революционная буря 1905 года. Хотя он был и 
малограмотный, но газеты читал. Правда, с трудом, по складам, зато прочно 
запоминал прочитанное. Самому разобраться во всем ему было бы трудно. Но в 
Василёвский затон заглядывали рабочие Сормовского завода. Их горячие, 
справедливые речи пришлись по душе честному и разумному котельщику Чкалову. 
Возвращаясь после работы в село, мастеровые все чаще и чаще вели между собой 
необычные разговоры. Вольный ветер навевал новые мысли.

Павел Григорьевич понял, что должна измениться судьба народная. Убежденно 
говорил он жене:

– По-другому должны жить мои дети, не так, как мне довелось: не жил я, а 
мучился.

Павел Чкалов не мог вспомнить ни в детстве, ни в юности ни одного радостного 
дня, только тяжелый, изнурительный труд. Девяти лет Павел пошел на баржу 
выгружать мешки с пшеницей. Мальчик не надорвался, не превратился в калеку 
благодаря большой физической силе, унаследованной от деда и отца. Промучился он 
так два сезона и без разрешения родителей уехал на попутном буксирном пароходе 
в Ярославль Стал учиться чеканке, – очень хотелось получить хорошую 
специальность. Был он способный, расторопный, от работы не бегал, а все-таки 
горя хлебнул немало. В те времена без палки мастерству не учили.

Потом Павел Чкалов поступил на Сормовский завод в Нижнем Новгороде. Работал с 
увлечением, старательно и стал мастером котельного дела. Зарабатывал по тем 
временам достаточно. Рабочие в цехе относились к нему с уважением. Но Павел 
тосковал, его тянуло в родные места.

Несмотря на уговоры заводского начальства остаться, он вернулся в свое село и, 
женившись на землячке, Арине Ивановне Кожирновой, начал работать в Василёвском 
затоне.