отшлифовал, что он теперь ездит как бог…

Не откладывая это дело в долгий ящик, мы сразу пошли просить командира о моём 
назначении.

На следующий день я получил повышение по службе. Меня назначили помощником 
шофёра, была тогда такая должность. Во время разъездов в мои обязанности 
входило сидеть рядом с водителем. В автомобиле я, разумеется, мало понимал, 
расспрашивал. Понемногу это чудо стало для меня проясняться. Шофёр был доволен 
своим помощником, но учить меня управлять машиной не хотел. Это меня очень 
огорчало, и я решил перехитрить его.

Рано утром, когда он ещё спит, заправлю машину, заведу мотор и начинаю: то 
назад, то вперёд… то назад, то вперёд… Далеко я уехать не мог, все мои 
«манёвры» происходили на крошечной площадке, где даже нельзя было сделать 
разворот. Но всё же эти упражнения принесли мне пользу.

Как-то Ляшенко раздобрился.

– Садись, – говорит, – за руль и попробуй управлять… Вот это – педали, это – 
конус, это – тормоз, этим дашь газ, а вот это – рычаг перевода скоростей. Не 
волнуйся, спокойно.

А я нисколько не волновался: всё, что он мне показывал, я уже хорошо изучил, 
внимательно присматриваясь к его действиям, когда он вёл машину. Да и утренние 
занятия помогли.

Когда я поехал, шофёр удивился:

– Неплохо ведёшь!

Всем известно, что начинающего велосипедиста прямо притягивают препятствия – 
тумбы, фонари, телеграфные столбы, которые, казалось бы, он должен объезжать на 
почтительном расстоянии. То же случилось и со мной. Много места было на 
аэродроме, но я всё же ухитрился чуть не въехать в ангар, – хорошо, что Ляшенко 
вовремя схватился за тормозной рычаг. Однажды Ляшенко заболел. Командир 
дивизиона сам хорошо водил машину. Как-то по дороге он сказал:

– Какой же ты помощник шофёра, Водопьянов, если не умеешь водить машину!

– Виноват, товарищ командир, я умею!

– А ну-ка попробуй!

Я смело повёл автомобиль.

– Молодец! – похвалил меня командир.




Впервые в небе


Я служил в авиации, но никогда ещё не поднимался на аэроплане. На мне был 
старенький лётный шлем и потёртая кожаная куртка. На фуражку я приколол 
авиационный знак – металлическую птичку. Внешне я походил на молодого пилота, 
во всяком случае, мне так казалось. А на самом деле «бывалый» воздушный боец 
сидел в кабине самолёта, только когда тот стоял на земле. Меня очень это 
тяготило. Хоть бы разок полетать! Пусть даже над аэродромом. Но кто возьмёт 
простого помощника шофёра в воздух? Тем более, у нас всего было в обрез. 
Особенно не хватало бензина. Летали на суррогате горючего, который почему-то 
называли «казанская смесь». Единственно, что было хорошее для моторов, – это 
касторовое масло. Стояли мы тогда в тихом городке Сарапуле. В нём была базарная 
площадь со старинными лабазами, несколько каменных «казённых» зданий да большой 
винокуренный завод. Он бездействовал, и в его приземистых цехах привольно 
разместился наш дивизион воздушных кораблей. Была ещё и Сарапуле женская 
гимназия, куда нас всех тянуло на танцы.

Как-то в субботний вечер, надраив до зеркального блеска сапоги, пошли мы с моим 
товарищем Серёжей Носовым на танцы. Я танцевал с милой девушкой. У неё была 
длинная, по пояс, белокурая коса. В зале было душно, и мы в перерыве между 
танцами выходили погулять в гимназический сад.

– Вы, наверное, много летаете? – допытывались девушки.

– Да, порядочно! – не моргнув глазом, соврал мой друг.

– Сколько вражеских самолётов вы сбили?