самолёта. Ночей не спали. Сняли аэропыл, поставили второе управление и вывели 
самолёт на аэродром. Один из лётчиков провёл испытание машины в воздухе. Всё 
было в порядке, и мы приступили к учёбе.

Через три месяца наша тройка научилась летать.

Но это ещё не всё: надо выдержать экзамен.

Теорию мы все сдали на «удовлетворительно», а практику собирались сдать на 
«отлично». И вот тут-то я чуть не «засыпался».

Председатель комиссии дал такое задание: набрать тысячу метров высоты, сделать 
крутую спираль и снизиться на двести метров с таким расчётом, чтобы посадочный 
знак оказался впереди; посадку произвести точно у знака.

Когда очередь дошла до меня, я завернул такую спираль, что сорвался в штопор. 
Из него я вышел, когда машина была всего в ста метрах от земли. Но, к счастью, 
я увидел впереди посадочный знак. Убрал газ и сел точно в назначенном месте. 
Вышел я из машины с пренеприятным чувством: ожидал хорошего нагоняя, а главное 
– печальной отметки.

Но получилось не так, как я думал. Председатель комиссии говорит мне:

– Вы, товарищ Водопьянов, ещё не лётчик, а уже занялись высшим пилотажем. 
Совершили вы полёт блестяще, но проделывать такие фигуры вам ещё рано. На 
первый раз прощаю, но больше не повторяйте!

«Вот так штука! – соображаю я. – Значит, с земли не поняли, что я попал в 
штопор случайно…» Подумал – и говорю председателю:

– Прошу прощения, но я высшим пилотажем не занимался. Должен сознаться, что в 
штопор я сорвался.

В комиссии оценили моё прямодушное признание и решили так: поскольку Водопьянов 
честно рассказал, как было дело, проявил в полёте находчивость и, сорвавшись в 
штопор, хорошо вывел машину, посадив её согласно требованиям комиссии, экзамен 
принять.

К вечеру мы все получили пилотские свидетельства. Радости не было конца.

Пока я ехал домой, раз двадцать вынимал свидетельство из кармана: любовался 
красивой обложкой, своей собственной фотографией. А в трамвае держал книжку так,
 чтобы пассажиры видели, что с ними едет пилот третьего класса!




Борьба с саранчой


Я получил звание лётчика! Десять лет я шёл к этой минуте – и вот она наступила. 
Удостоверение в кармане.

Страшно хотелось летать, много летать, совершить какой-нибудь необыкновенный 
подвиг. «Какое-то мне дадут первое задание? – гадал я. – Пусть самое трудное, 
самое невозможное – жизнь положу, а выполню!»

И вот наступила торжественная минута: новоиспечённого лётчика Водопьянова 
назначили командиром истребительного отряда по борьбе… с саранчой!

В моём отряде было всего два самолёта: мой и Осипова. Эти, маленькие самолёты, 
по прозвищу «Конёк-горбунок», имели моторы всего в семьдесят пять лошадиных сил,
 как у автомобиля «Волга».

Маршрут перелёта пролегал по роке Кубань, до станицы Петровской – всего сто 
двадцать километров. Договорились лететь строем, я – ведущий. Но по дороге 
попали в такой густой туман, что сейчас же потеряли друг друга. Радио тогда ещё 
не было на самолётах, и мы не могли держать между собой связь. Летели кто как 
может, самостоятельно. Я решил идти под туманом, не теряя из виду земли. 
Подняться выше тумана я боялся – легко можно заблудиться. А мне хотелось свой 
первый, да ещё такой крохотный полёт произвести без приключений. Но всё же без 
них не обошлось.

Перед станицей Славянской меня так прижало к земле, что я решил сесть и 
переждать, пока разойдётся туман. Но где сесть? Вижу – слева большой луг. Место 
для посадки подходящее, но оно уже занято – на лугу пасутся коровы. Я 
развернулся и полетел над лугом. Услышав шум мотора, коровы начали разбегаться. 
«А, испугались! – подумал я. – Ну-ка, я ещё разок пройдусь!» Расчёт был 
правильный: место для посадки освободилось, и я благополучно приземлился.