На высоте тысячи восьмисот метров показалась земля. Температура резко поднялась,
 снег в кабине быстро растаял, по окнам хлестал дождь.

Под нами была русская земля с густым лесом. Сёл больших мы не заметили, 
скоплений войск – тоже. Судя по всему, линию фронта мы ещё не «перетянули».

– Где мы? – спрашиваю штурмана.

– Фронт недалеко. Подтяните ещё немного!

В это время, как по команде, остановились все четыре мотора. Машина быстро 
стала снижаться.

Что делать? Прыгать с парашютом? Но это значит попасть к фашистам в руки. 
Садиться на открытое место тоже нельзя: расстреляют. Добежать до какого-нибудь 
укрытия не успеем.

Я принял решение: садиться на густой лес, подальше от дорог. По крайней мере, 
фашисты не скоро доберутся до нас, а может быть, нам посчастливится встретиться 
с советскими людьми. Что касается самой посадки на лес, мне лично это 
приходилось делать впервые, но я отлично помнил рассказ моего друга Ильи 
Павловича Мазурука, которому пришлось однажды садиться прямо на таёжные заросли,
 и он даже не сломал машину.

По телефону предупреждаю товарищей: приготовиться!

Я видел, как один за другим товарищи уходили в заднюю часть самолёта, где 
меньше риска погибнуть при посадке.

Высота быстро сокращалась. Вот и лес… Выравниваю машину, стараюсь как можно 
больше потерять скорость…

Я упёрся рукой в козырёк, чтобы не разбить лицо о приборы, и мы врезаемся в 
верхушки густых сосен. Что-то трещит. Машина, подламывая деревья, «на брюхе» 
опускается до самой земли.

– Товарищи, – крикнул я, – вы живы?

– Мы-то живы, а вы как?

– Раз сам спрашиваю, значит, в порядке!

Оцарапанные, немного оглушённые, мы вылезли из машины.

– А где же хвостовой пушкарь? – спросил я.

– Он раньше всех вышел. Куда же он девался? – недоумевают товарищи.

В это время мы услышали глухой шум какой-то возни, пыхтение и наконец голос 
пропавшего пушкаря.

– Стой! Ещё кусаться будешь! – сердито кричал он где-то совсем близко.

– Пусти, окаянный! – крикнул в ответ высокий не то женский, не то детский голос.


Мы насторожились.

Пушкарь подтащил своего упирающегося пленника. Это был мальчишка в ветхой 
одежонке, лет двенадцати-тринадцати на вид.

– Вот, – доложил пушкарь, – под самый хвост машины подполз!

– «Подполз»! – дерзко сказал мальчишка. – Это вы чуть человека не задавили! 
Идёшь по лесу – и на тебя самолёт валится… – ворчливо добавил он.




– Ты кто? – спросил его штурман. – Может, партизан? – мягко закончил он.

– Нет. Мой дед заболел, ему кисленького захотелось. Ну, я пошёл на хутор за 
капустой, а вы тут и плюхнулись… Чуть не задавили! – опять с вызовом сказал он.

– Что значит «плюхнулись»? – недовольно переспросил штурман.

– Ну как по-вашему – сели?

– Тебя как зовут? – вступил я в разговор.