знали и в дипкорпусе, что было для нас очень важно. В то время ему было за 
пятьдесят, высокообразованный, он прекрасно говорил на немецком (получил 
образование в Германии), французском и английском языках. Его квартира 
использовалась как явочная для подпольной организации «Престол», а позднее для 
контактов с немцами. НКВД понимал, что немцы легко могут проверить, кто 
проживает в этой квартире, и казалось естественным, что вся семья, корни 
которой уходили в прошлое царской России, может быть вовлечена в антисоветский 
заговор.

По моему предложению первая группа немецких агентов должна была оставаться на 
свободе в течение десяти дней, чтобы мы смогли проверить их явки и узнать, не 
имеют ли они связи еще с кем-то, кроме Александра («Макса»). Берия и Кобулов 
предупредили меня, что, если в Москве эта группа устроит диверсию или теракт, 
мне не сносить головы.

Жена Александра растворила спецтаблетки в чае и водке, угостила немецких 
агентов у себя на квартире, и, пока под действием снотворного они спали, наши 
эксперты успели обезвредить их ручные гранаты, боеприпасы и яды. Правда, часть 
боеприпасов имела дистанционное управление, но специалисты считали, что в общем 
эти агенты разоружены. Подобные операции на квартире Александра были весьма 
рискованным делом: «гости», как правило, отличались отменными физическими 
данными и несколько раз, несмотря на таблетки, неожиданно просыпались раньше 
времени.

Некоторым немецким курьерам, особенно выходцам из Прибалтики, мы позволяли 
возвратиться в штаб-квартиру абвера при условии, что они доложат об успешной 
деятельности немецкой агентурной сети в Москве.

В соответствии с разработанной нами легендой мы устроили Демьянова на должность 
младшего офицера связи в Генштаб Красной Армии. По мере того как мы 
разрабатывали фиктивные источники информации для немцев среди бывших офицеров 
царской армии, служивших у маршала Шапошникова, вся операция превращалась в 
важный канал дезинформации. Радиоигра с абвером становилась все интенсивнее. В 
середине 1942 года радиотехническое обеспечение игры было поручено Фишеру-Абелю.


Демьянову между тем удалось создать впечатление, что его группа произвела 
диверсию на железной дороге под Горьким. Чтобы подтвердить диверсионный акт и 
упрочить репутацию Александра, мы организовали несколько сообщений в прессе о 
вредительстве на железнодорожном транспорте.

В немецких архивах операция «Монастырь» известна как «Дело агента „Макса“». В 
своих мемуарах «Служба» Гелен высоко оценивает роль агента «Макса» – главного 
источника стратегической военной информации о планах Советского Верховного 
Главнокомандования на протяжении наиболее трудных лет войны. Он даже упрекает 
командование вермахта за то, что оно проигнорировало своевременные сообщения, 
переданные «Максом» по радиопередатчику из Москвы, о контрнаступлении советских 
войск. Надо отдать должное американским спецслужбам: они не поверили Гелену и в 
ряде публикаций прямо указали, что немецкая разведка попалась на удочку НКВД. 
Гелен, однако, продолжал придерживаться своей точки зрения, согласно которой 
работа «Макса» являлась одним из наиболее впечатляющих примеров успешной 
деятельности абвера в годы войны.

Начальник разведки немецкой службы безопасности Вальтер Шелленберг в своих 
мемуарах утверждает, что ценная информация поступала от источника, близкого к 
Рокоссовскому. В то время «Макс» служил в штабе Рокоссовского офицером связи, а 
маршал командовал войсками Белорусского фронта. По словам Шелленберга, офицер 
из окружения Рокоссовского был настроен антисоветски и ненавидел Сталина за то, 
что подвергся репрессиям в 30-х годах и сидел два года в тюрьме.

Престиж «Макса» в глазах руководства абвера был действительно высоким – он 
получил от немцев «Железный крест с мечами». Мы, в свою очередь, наградили его 
орденом Красной Звезды.

Жена Александра и ее отец за риск при выполнении важнейших заданий были 
награждены медалями «За боевые заслуги».

Из материалов немецких архивов известно, что командование вермахта совершило 
несколько роковых ошибок отчасти из-за того, что целиком полагалось на 
информацию абвера, полученную от источников из Советского Верховного 
Главнокомандования. Дезинформация, передаваемая «Гейне» – «Максом», готовилась 
в Оперативном управлении нашего Генштаба при участии одного из его 
руководителей, Штеменко, затем визировалась в Разведуправлении Генштаба и 
передавалась в НКВД, чтобы обеспечить ее получение убедительными 
обстоятельствами. По замыслу Штеменко, важные операции Красной Армии 
действительно осуществлялись в 1942– 1943 годах там, где их «предсказывал» для 
немцев «Гейне» – «Макс», но они имели отвлекающее, вспомогательное значение.

Дезинформация порой имела стратегическое значение. Так, 4 ноября 1942 года 
«Гейне» – «Макс» сообщил, что Красная Армия нанесет немцам удар 15 ноября не