с Токио, из которой следовало, что вторжение в СССР в октябре 1941 года Японией 
не планировалось.

Поведение Зорге на следствии после его ареста японскими властями вызвало 
серьезное раздражение в Москве. Он нарушил главную установку советской 
разведки: никогда не признавать шпионажа в какой-либо форме в пользу Советского 
Союза. Хотя практика обмена арестованными агентами и разведчиками в 30-х годах 
являлась очень ограниченной, тем не менее изредка на нее шли. Поляки, например, 
освободили нашего нелегала Федичкина в 1930 году, американцы – резидента НКВД в 
Нью-Йорке Овакимяна в сентябре 1941 года. Руководство Разведупра ввиду 
признаний Зорге ни перед кем не ставило вопроса о его возможном обмене.

К августу 1942 года «Красная капелла» в Берлине, включавшая агентов военной 
разведки и НКВД, была уничтожена. Но в Германии уцелел ряд важных источников 
информации и агентов влияния. Некоторые агенты гамбургской группы, созданной 
Серебрянским и Эйтингоном, не связанные с группой Харнака – Шульце-Бойзена и 
осевшие в концернах «Фарбен индустри» и «Тиссен» в гамбургском порту, уцелели и 
ушли в подполье. Избежала ареста агент «Юна», обосновавшаяся в ведомстве 
Риббентропа – германском МИДе; не были скомпрометированы Ольга Чехова и 
польский князь Януш Радзивилл. Однако отсутствовали надежные связники с ними. 
Два наших агента – шведский предприниматель Стринберг («Густав») и популярный 
актер Карл Герхард («Шансонье») годились разве что на роль курьеров. Поездки 
Стринберга в Германию оказались малорезультативными, а Герхарда вскоре выявили 
немцы, так как он не скрывал своих антигитлеровских настроений. Агентурная сеть 
во Франции и Швейцарии продолжала работать.




Двойная игра английской разведки с использованием «Красной капеллы» в 
фашистском тылу


В начале 1941 года Василевский создал сеть нелегалов во Франции. Главной 
фигурой на связи с ними был полковник Шмидт, ответственный сотрудник 
шифровальной службы абвера. Василевский узнал, что в начале 1930-х годов Шмидт 
был завербован французской разведкой. Французские коммунисты, помогавшие людям 
Василевского, установили, что Шмидт также работал на британскую спецслужбу. Имя 
английского агента, с которым Шмидт поддерживал контакт во Франции, нам сообщил 
Маклин еще в 1939 году. По характеру материалов, переданных Шмидтом 
Василевскому, мы поняли, что англичане регулярно перехватывают и расшифровывают 
немецкие радиограммы. Немцы выследили подозрительные связи Шмидта, и он 
бесследно исчез.

Сотни радиограмм в Москву от «Красной капеллы» из Швейцарии за период с июля 
1941 до октября 1943 года содержали ценнейшую информацию: приказы немецкого 
верховного командования, сведения о передвижении войск и массу оперативных 
подробностей боевых действий. Эта информация передавалась Рудольфом Ресслером 
(«Люци»), но он упорно отказывался назвать ее источник советскому 
резиденту-нелегалу Шандору Радо.

Ресслер, немецкий эмигрант, встретился с Радо, когда Гитлер напал на Советский 
Союз. Он дал понять, что считает Радо связанным с советской разведкой, и 
предложил ему передавать информацию из немецких военных кругов. Зная это, мы 
решили, что «Люци» просто пытается сохранить в тайне свой источник – агента в 
немецком генштабе.

На самом деле Ресслер передавал нам информацию, которую получал от англичан. 
Английская разведка знала о работе группы Радо, поскольку еще накануне войны 
внедрила своего агента в «Красную капеллу» в Швейцарии. По дипломатическим 
каналам в Лондоне через английскую миссию связи в Москве англичане не 
передавали эту информацию, опасаясь, что мы не поверим и потребуем назвать 
источник. Мы не знали тогда, что у англичан есть аналог немецкой шифровальной 
машины «Enigma», которую собрал в 1938 году для британской спецслужбы польский 
инженер, работавший ранее на немецком секретном предприятии, выпускавшем эти 
машины. Англичане держали в строжайшем секрете существование «Еnigmа», дававшей 
им возможность дешифровать немецкие радиограммы. Сведения о ней поступили к нам 
в 1945 году от Филби и Кэрнкросса.

Сталин не доверял англичанам, и для этого были основания. Когда мы сравнивали 
разведданные от наших агентов из Швейцарии и из Лондона, то видели их 
разительное совпадение. Однако информация из Лондона от кембриджской группы 
была более полной, а от группы «Люци» явно отредактированной. Ясно было, что 
информация «Люци» дозировалась и редактировалась британскими спецслужбами.

Нашей лондонской резидентуре периодически поставлял расшифрованные радиограммы 
Джон Кэрнкросс, работавший в британском шифровальном центре «Блечли парк». 
Позже, беседуя с моим другом Кукиным – он был резидентом в Лондоне с 1943 по 
1947 год и руководил кембриджской группой, – мы признали, что вклад Кэрнкросса 
в наше общее дело и получаемые от него материалы представляли большую ценность