Зорге. «Красная капелла» в тылу гитлеровцев


Даже в эти тревожные для страны часы мы искали слабые места противника, чтобы 
повернуть ход событий в нашу пользу. Ценную информацию мы получили от графа 
Нелидова, бывшего офицера царской и белой армии, крупного двойного агента 
абвера и английской разведки. По заданию Канариса граф Нелидов принимал участие 
и стратегических военных «играх» германского генштаба в 1936—1937 годах. 
Накануне вторжения немцев в Польшу (он был в Варшаве с разведывательной 
миссией) ею арестовала польская контрразведка. Захватив Западную Украину в 1939 
году, мы обнаружили его во Львовской тюрьме и привезли в Москву.

Нелидова разрабатывали Василий Зарубин, Зоя Рыбкина и Павел Журавлев, начальник 
немецкого направления разведки НКВД. В 1941—1942 годах Нелидова планировали 
использовать в противодействие агентам английской разведки, обосновавшейся в 
Москве. Тогда показаниям Нелидова об основной установке абвера в 
разведывательно-диверсионной работе на действия в условиях молниеносной войны 
Журавлев, Рыбкина и я не придали должного значения. Однако обстановка резко 
изменилась после наших поражений в первые дни и месяцы войны. Тут-то мы и 
возвратились к первым допросам Нелидова. Его показания сопоставили с 
материалами, полученными в 1937 году от Шпигельглаза о военно-стратегических 
«играх» в штабе вермахта, и ставка немцев на блицкриг стала очевидной для всех. 
Реакция Сталина на наше сообщение была незамедлительной. Для развернутых 
допросов Нелидова и ознакомления со всеми оперативными документами 30-х годов в 
НКВД прибыли начальник Разведупра Красной Армии Голиков и начальник 
оперативного управления Генштаба генерал-майор Василевский. На них произвели 
большое впечатление его осведомленность, связи и характеристика настроении 
германского высшего командования.

Нелидов рассказал, что немцы могут нанести нам поражение только в том случае, 
если война будет продолжаться два или три месяца. Но если в течение этого 
времени они не овладеют Ленинградом, Москвой, Киевом, Донбассом, Северным 
Кавказом и, конечно, Баку с его нефтью, немецкое вторжение обречено на провал. 
Огромное количество танков и моторизованных соединений, необходимых для 
блицкрига, могли эффективно действовать лишь на территории с достаточно 
развитой сетью дорог, а для ведения затяжной войны у немцев не было резерва 
топлива, особенно для судов германского флота, и в частности подлодок.

В октябре и ноябре 1941 года мы получили надежную информацию из Берлина о том, 
что немецкая армия почти исчерпала запасы боеприпасов, нефти и бензина для 
продолжения активных наступательных операций. Все указывало на приближение 
неизбежной паузы в немецком наступлении. Эти данные передал Арвид Харнак 
(кодовое имя «Корсиканец»), антифашист, советник министерства экономики 
Германии. Член известной семьи писателей и философов, он был привлечен к 
сотрудничеству во время его визита в Советский Союз в 1932 году и с тех пор 
целое десятилетие поставлял информацию советской разведке, пока его не 
разоблачили. В декабре 1942 года его судили и повесили. Его жена, американка 
Мильдред Фиш Харнак, с которой он познакомился во время учебы в университете 
штата Висконсин, была также арестована и казнена в 1945 году за антифашистскую 
деятельность.

В марте 1939 года, когда я стал заместителем начальника разведки НКВД, одной из 
моих главных задач было внедрение нелегалов в Западной Европе и создание 
агентурной сети, связанной с немцами, имевшими дипломатическое прикрытие. 
Особенно это касалось Германии, являвшейся центром внимания всей нашей работы. 
После репрессий 1937—1938 годов германскими делами в разведке стали заниматься 
новые люди, и наши контакты с агентами оказались временно прерванными. Было 
принято решение резко активизировать эти контакты. Бегство Александра Орлова в 
1938 году бросило подозрение на руководящие кадры Иностранного отдела; 
арестовали Шпигельглаза, Мали, Белкина, Серебрянского и других сотрудников, 
контролировавших наши агентурные сети в Западной Европе, что существенно 
затруднило получение разведывательной информации. Когда я возглавил этот 
участок, мне пришлось посылать за рубеж новых и зачастую неопытных людей. В 
результате с ноября 1938-го по март 1939-го поступление разведданных из 
Западной Европы резко сократилось. Решение, принятое Берией и Сталиным в 1939 
году об открытии специальной разведывательной школы для подготовки кадров 
означало, что первых специалистов мы получим не раньше чем через два года. 
Между тем потребность в этих кадрах становилась все более острой. Нам позарез 
нужны были новые люди. Обстановка с каждым днем накалялась: Гитлер готовился к 
захвату Польши. Перспективы развязывания войны в Европе вырисовывались все 
отчетливее. Сталин требовал от Берии подробностей о немецких боевых 
формированиях и стратегических планах Берлина.

Поскольку люди, которые раньше отвечали за агентурную сеть в Западной Европе 
(Орлов в Испании, Кривицкий в Голландии, Рейсе и Штейнберга Швейцарии), либо 
стали перебежчиками, либо подверглись репрессиям, было крайне трудно убедить 
Берию и Меркулова пойти на риск и активизировать те структуры, которыми они в 
свое время руководили. К счастью, не все, кто занимался отбором и вербовкой 
агентов, были репрессированы. Некоторые, как, например, Ланг, Парпаров,