– В какой мере агентурная сеть в Соединенных Штатах и Мексике, которой 
руководит Овакимян, задействована в операции против Троцкого?

Я ответил, что операция Эйтингона, которому даны специальные полномочия 
самостоятельно вербовать и привлекать людей без санкции Центра, совершенно 
независима от Овакимяна, чья разведывательная деятельность под прикрытием нашей 
фирмы «Амторг» осуществляется вне связи с акцией против Троцкого.

Сталин подтвердил свое прежнее решение, заметив:

– Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И 
нам не надо будет тратить деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками 
подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом. Приступите к 
выполнению альтернативного плана, несмотря на провал Сикейроса, и пошлите 
телеграмму Эйтингону с выражением нашего полного доверия.

Я подготовил текст телеграммы и добавил в конце:

«Павел шлет наилучшие пожелания».

«Павел» было кодовым именем Берии.

Когда в 1953 году меня арестовали, следователи, просматривая материалы операции 
«Утка» в моих рабочих документах, хранившихся в сейфе, спросили, кто скрывался 
под именем «Павел». Я не счел нужным подчеркивать, что Эйтингона высоко ценил 
Берия, который к этому времени был арестован и расстрелян, и сказал, что это 
мое имя, добавленное для подтверждения подлинности посылаемого сообщения.

Время было уже позднее, одиннадцать вечера, и Сталин предложил Берии и мне 
остаться на ужин. Помню, еда была самая простая. Сталин, подшучивая над тем, 
что я не пью, предложил мне попробовать грузинского вина пополам с шипучей 
водой «Лагидзе». Эта вода ежедневно Доставлялась ему самолетом из Грузии. 
Вопреки тому, что пишут о нем сейчас, Сталин вовсе не был в ярости из-за 
неудачного покушения на Троцкого. Если он и был сердит, то хорошо маскировал 
это. Внешне он выглядел спокойным и готовым довести до конца операцию по 
уничтожению своего противника, поставив на карту судьбу всей агентурной сети в 
окружении Троцкого.

Позже Эйтингон рассказал мне, что Рамон Меркадер сам вызвался выполнить задание,
 используя знания, полученные им в ходе партизанской войны в Испании. Во время 
этой войны он научился не только стрелять, но и освоил технику рукопашного боя. 
Учитывая, что наши люди в то время не имели в своем распоряжении специальной 
техники, Меркадер был готов застрелить, заколоть или убить врага, нанеся удар 
тяжелым предметом. Каридад дала сыну свое «благословение». Когда Эйтингон и она 
встретились с Рамоном, чтобы проанализировать систему охраны на вилле Троцкого 
и выбрать орудие убийства, то пришли к выводу, что лучше всего использовать нож 
или малый ледоруб альпиниста: во-первых, их легче скрыть от охранников, а 
во-вторых, эти орудия убийства бесшумны, так что никто из домашнего окружения 
не успеет прибежать на помощь. Физически Рамон был достаточно силен.

Важно было также выдвинуть подходящий мотив убийства, с тем, чтобы 
скомпрометировать Троцкого и таким образом дискредитировать его движение. 
Убийство должно было выглядеть как акт личной мести Троцкому, который якобы 
отговаривал Сильвию Агелоф выйти замуж за Меркадера. Если бы Меркадера схватили,
 ему надлежало заявить, что троцкисты намеревались использовать пожертвованные 
им средства в личных целях, а вовсе не на нужды движения, и сообщить, что 
Троцкий пытался уговорить его войти в международную террористическую 
организацию, ставившую своей целью убийство Сталина и других советских 
руководителей.

Зимним вечером, в начале 1969 года, я встретился с Рамоном Меркадером на 
квартире Эйтингона, потом мы пошли обедать в ресторан Дома литераторов в Москве.
 С момента нашей последней встречи минуло почти три десятилетия. И только 
теперь Рамон смог рассказать мне во всех подробностях о том, что произошло 20 
августа 1940 года.

На его встрече с матерью на явочной квартире в Мехико Эйтингон, по словам 
Рамона, предложил следующее: в то время как Меркадер будет находиться на вилле 
Троцкого, сам Эйтингон, Каридад и группа из пяти боевиков предпримут попытку 
ворваться на виллу. Начнется перестрелка с охранниками, во время которой 
Меркадер сможет ликвидировать Троцкого.

– Я, – сказал мне Меркадер, – не согласился с этим планом и убедил его, что 
один приведу смертный приговор в исполнение.

Вопреки тому, что писалось о самом убийстве, Рамон не закрыл глаза перед тем 
как ударить Троцкого по голове небольшим острым ледорубом, который был спрятан 
у него под плащом. Троцкий сидел за письменным столом и читал статью Меркадера, 
написанную в его защиту. Когда Меркадер готовился нанести удар, Троцкий, 
поглощенный чтением статьи, слегка повернул голову, и это изменило направление