нападавших. В группе Сикейроса не было никого, кто бы имел опыт обысков и 
проверок помещений или домов. Членами его группы были крестьяне и шахтеры с 
элементарной подготовкой ведения партизанской войны и диверсий.

Эйтингон передал по радио кодированное сообщение о провале операции. Сообщение 
поступило к нам с некоторым опозданием, потому что оно шло через советское 
судно, находившееся в Нью-йоркской гавани, оттуда шифрограмма по радио ушла в 
Париж к Василевскому. Он передал ее в Москву, но не придал сообщению особого 
значения, поскольку не знал шифра. В результате Берия и Сталин узнали о 
неудавшемся покушении из сообщения ТАСС. Не помню точной даты, очевидно, это 
было майским воскресеньем 1940 года. Меня вызвали на дачу к Берии – за мной 
прислали его машину. На даче были гости: Серов, тогдашний нарком внутренних дел 
Украины, и Круглов, заместитель Берии по кадрам. Когда я вошел, они обедали.

Берия, судя по всему, не хотел обсуждать наше дело в их присутствии. Он жестом 
отослал меня в сад, где росли субтропические растения, посаженные им в надежде, 
что они сумеют выжить в суровом московском климате. Садом занимались его жена 
Нина, агроном по образованию, и сын Сергей. Берия представил меня им и прошел 
со мной в дальний угол сада. Он был взбешен. Глядя на меня в упор, он начал 
спрашивать о составе одобренной мною в Париже группы и о плане уничтожения 
Троцкого. Я ответил, что профессиональный уровень группы Сикейроса низок, но 
это люди, преданные нашему делу и готовые пожертвовать ради него своими жизнями.
 Я ожидаю подробного отчета из Мексики по радиоканалам через день-два. После 
нашего разговора мы вернулись в столовую, и Берия приказал мне немедля 
возвращаться на работу и информировать его сразу же, как только я узнаю о 
дальнейших событиях.

Через два дня я получил из Парижа краткий отчет Эйтингона и доложил Берии. 
Эйтингон сообщал, что он готов, при одобрении Центра, приступить к 
осуществлению альтернативного плана – использовать для ликвидации Троцкого 
основного из наших агентов – «аутсайдеров» – Меркадера. Для выполнения этого 
плана необходимо было отказаться от использования Меркадера как нашего агента в 
окружении Троцкого и не внедрять новых: арест агента, пытавшегося убить 
Троцкого, мог означать провал всей агентурной сети, связанной непосредственно с 
Троцким и его окружением. Я почувствовал, что подобное решение ни я, ни 
Эйтингон не могли принять самостоятельно. Оно могло быть принято только Берией 
и Сталиным. Внедрение агентов в троцкистские группы за рубежом являлось одним 
из важных приоритетов в работе советской разведки в 1930—1940 годах. Как можно 
было иначе получить информацию о том, что будет происходить в троцкистских 
кругах после убийства Троцкого? Будут ли троцкисты обладать силой и 
представлять угрозу для СССР без своего лидера? Сталин регулярно читал 
сообщения, приходившие от нашего агента, который сумел проникнуть в штат 
троцкистской газеты, издававшейся в Нью-Йорке. От него мы получали информацию о 
планах и целях их движения и строили соответственно деятельность по борьбе с 
троцкизмом. Нередко Сталин имел возможность читать троцкистские статьи и 
документы еще до того, как они публиковались на Западе.

Ныне в угоду политической конъюнктуре деятельность Троцкого и его сторонников 
за границей в 1930—1940 годах сводят лишь к пропагандистской работе. Но это не 
так. Троцкисты действовали активно: организовали, используя поддержку лиц, 
связанных с абвером, мятеж против республиканского правительства в Барселоне в 
1937 году. Из троцкистских кругов в спецслужбы Франции и Германии шли 
«наводящие» материалы о действиях компартий в поддержку Советского Союза. О 
связях с абвером лидеров троцкистского мятежа в Барселоне в 1937 году сообщил 
нам Шульце-Бойзен, ставший позднее одним из руководителей нашей подпольной 
группы «Красная капелла». Впоследствии, после ареста, гестапо обвинило его в 
передаче нам данной информации, и этот факт фигурировал в смертном приговоре 
гитлеровского суда по его делу.

О других примерах использования абвером связей троцкистов для розыска 
скрывавшихся в 1941 году в подполье руководителей компартии Франции докладывал 
наш резидент в Париже Василевский, назначенный в 1940 году уполномоченным 
исполкома Коминтерна.

Я изложил все это Берии. Сначала он никак не прореагировал. Я вернулся к себе в 
кабинет и стал ждать…

Ждать мне пришлось недолго. Всего через два часа я был вызван на третий этаж к 
Берии.

– Идемте со мной, – бросил он мне.

На этот раз мы поехали к Сталину на ближнюю дачу, находившуюся в получасе езды 
к западу от Москвы. Первая часть встречи была весьма недолгой. Я доложил о 
неудачной попытке Сикейроса ликвидировать Троцкого, объяснив, что 
альтернативный план означает угрозу потерять антитроцкистскую сеть в 
Соединенных Штатах и Латинской Америке после уничтожения Троцкого.

Сталин задал всего один вопрос: