народов“ во главе с Керенским. Эту инициативу американской реакции необходимо 
решительно пресечь, а верхушку блока обезглавить». Мне приказали 
безотлагательно подготовить план действий в Париже и Лондоне, куда 
предполагался приезд Керенского.

Через неделю, однако, я доложил Игнатьеву, что в подготовке операции возникли 
сложности, так как наш человек в Париже, Хохлов, который мог найти подходы к 
Керенскому, попал в поле зрения контрразведки противника. Когда он в последний 
раз пересекал границу, его документами заинтересовалась австрийская полиция, а 
его фальшивый паспорт был изъят для проверки.

Нашу нелегальную боевую группу в Париже возглавлял князь Гагарин, чьей задачей 
был поиск подходов к штаб-квартире НАТО в Фонтенбло для уничтожения систем 
связи и тревоги в случае обострения ситуации или начала военных действий. О 
существовании этой боевой группы докладывали по различным поводам и Сталину, и 
Маленкову. Я спросил Игнатьева, должны ли мы переориентировать эту агентуру на 
ликвидацию Керенского.

Игнатьев, который никогда не шел на риск, сказал, что это должны решать наверху.
 Спустя день или два я прочел сообщение ТАСС о том, что украинские националисты 
и хорватские эмигранты не согласились на создание «Антибольшевистского блока» 
под председательством Керенского – они не желали иметь русского во главе этой 
организации.

На следующее утро я направил рапорт Игнатьеву о работе боевой группы, приложив 
информацию ТАСС, чтобы он понял, что Керенский уже не представляет угрозы для 
Советского Союза. Игнатьев вызвал в кабинет меня, Рясного и Савченко. Он начал 
с упреков, что они предложили ликвидацию Керенского, не вникнув во внутреннюю 
вражду в антикоммунистических группировках. Игнатьев подчеркнул, что товарищ 
Маленков особенно озабочен тем, чтобы мы не уходили в сторону от основной акции,
 борьбы с главным противником – Соединенными Штатами.

После совещания Игнатьев предложил нам подготовить предложения по реорганизации 
разведывательной работы за рубежом. Этой реорганизацией руководил лично Сталин. 
По его инициативе в конце 1952 года в МГБ было создано Главное разведывательное 
управление. Его возглавил только что освобожденный из Лефортовской тюрьмы 
Питовранов. Новое Главное управление в целях повышения эффективности работы 
объединило разведку и контрразведку. Его начальник занял должность заместителя 
министра.

Меня не пригласили в Кремль на совещание по этому вопросу, на котором 
председательствовал Сталин, но Маленков официально объявил на совещании в МГБ о 
решении, которое охарактеризовал как план создания «мощной разведывательной 
агентурной сети за рубежом», «в опоре» на активные контрразведывательные 
операции внутри страны. Маленков при этом цитировал Сталина: «Работа против 
нашего главного противника невозможна без создания мощного 
агентурно-диверсионного аппарата за рубежом. Необязательно создавать 
резидентуры непосредственно в США, но мы должны действовать против американцев 
решительно, прежде всего в Европе и на Ближнем Востоке. Мы должны использовать 
новые возможности, открывшиеся для нас в связи с усилением европейской, 
прибалтийской и китайской эмиграции в Соединенные Штаты. Уязвимость Америки – в 
многонациональной структуре ее населения. Мы должны искать новые возможности 
использования национальных меньшинств в Америке. Ни одного некоренного 
американца, который работает на нас, нельзя заставлять работать против страны, 
откуда он родом. Мы должны максимально использовать в Соединенных Штатах 
иммигрантов из Германии, Италии и Франции, убеждать их, что, помогая нам, они 
работают на свою родину, унижаемую американским господством».

Начался 1953 год, и я был сильно обеспокоен кадровыми перестановками в МГБ по 
инициативе Сталина. Я знал, что мое имя было в списке из 213 человек, в который 
входили имена руководящих работников высшего ранга, проходивших по показаниям 
репрессированных в связи с «ленинградским делом», делом Еврейского 
антифашистского комитета и «заговором врачей». Используя эти материалы, 
Маленков снимал с должности или вовсе убирал из Москвы многих сотрудников, 
начав серьезную кадровую перестановку в высших партийных и правительственных 
структурах. Он хотел привлечь в аппарат новых людей, которые были бы плохо 
знакомы с механизмами власти в Москве и выполнили бы любой приказ без малейшего 
колебания.

Эта чистка вскоре стала кровавой. Генерал-лейтенант Власик, начальник 
кремлевской охраны, был отправлен в Сибирь на должность начальника лагеря и там 
тайно арестован. Власику предъявили обвинения в сокрытии знаменитого письма Л. 
Тимашук, которое Рюмин использовал для начала «дела врачей», «в подозрительных 
связях с агентами зарубежных разведок и тайном сговоре с Абакумовым».

После ареста Власика немилосердно избивали и мучили. Его отчаянные письма к 
Сталину о невиновности остались без ответа. Власика вынудили признать, что он 
злоупотреблял властью, что он позволял подозрительным людям присутствовать на 
официальных приемах в Кремле, на Красной площади и в Большом театре, где бывали 
Сталин и члены Политбюро, которые, таким образом, могли быть подставлены под