Моим людям удалось отбить ее у толпы и отвести в местное отделение МГБ. Через 
полчаса старший группы, мой ближайший помощник, был уже там, он немедленно 
приказал распустить на базаре слух, что женщина убила лейтенанта и застрелилась 
на любовной почве. Дарья была надежно изолирована, а я, генерал Дроздов и 
двадцать оперативников окружили сельпо, чтобы блокировать возможные пути 
бегства Шухевича. Дроздов потребовал от Шухевича сложить оружие – в этом случае 
ему гарантировали жизнь.

В ответ прозвучала автоматная очередь. Шухевич, пытаясь прорвать кольцо 
окружения, бросил из укрытия две ручные гранаты. Завязалась перестрелка, в 
результате которой Шухевич был убит.

После смерти Шухевича движение сопротивления в Западной Украине пошло на убыль 
и вскоре затихло. Нам удалось выяснить, что Шухевич создал весьма опасную 
агентурную сеть. За полгода до описываемых событий, в июне 1949 года, Дарья, 
как оказалось, две недели жила в Москве в гостинице «Метрополь» по паспорту на 
чужое имя. У нее в номере хранились взрывные устройства. В течение этих двух 
недель она неоднократно посещала Красную площадь в поисках подходящей «мишени». 
Предполагалось, что этот взрыв произведет впечатление на Западе и ОУН получит 
финансовую поддержку.

Архивные материалы бандеровского движения были тайно вывезены националистами из 
Львова в Ленинград и спрятаны в отделе редких рукописей Публичной библиотеки 
имени М. Е. Салтыкова-Щедрина.



Крах украинской «эпопеи» наступил через год. Чекистским органам и лично 
Хамазюку, оперативнику из моей группы, удалось заслать агента в сохранившийся 
еще отряд бандеровцев, перебравшийся к тому времени с Украины в Чехословакию, а 
оттуда в Германию. Британская разведка, выйдя на этих людей, перевезла их в 
Англию для обучения подрывной деятельности. Наш человек был представлен 
бандеровцам как один из близких к Шухевичу активистов. Находясь в Мюнхене, он 
поддерживал с нами контакты, но как только группа перебралась в Англию, мы 
решили пока не рисковать и не выходить с ним на связь. Оуновские вожаки за 
рубежом сильно тревожились из-за отсутствия радиосвязи с Шухевичем. Они, 
поддерживаемые англичанами, решили направить на Украину начальника оуновской 
службы безопасности Матвиейко. Ему поручалось узнать о судьбе молчавшего 
Шухевича и активизировать подпольное движение. Мы дали указание нашему агенту 
отправить зашифрованную открытку в Германию по указанному адресу с сообщением о 
маршруте группы Матвиейко. Предполагалось, что эмиссары Бандеры высадятся в 
районе города Ровно. Наша служба противовоздушной обороны получила указание не 
сбивать британский самолет, который и должен был, взяв группу Матвиейко, лететь 
с Мальты, а затем сбросить всех на парашютах под Ровно. Это было сделано не 
только с целью защиты нашего агента, находившегося в составе группы диверсантов,
 но и потому, что мы намеревались захватить всех живыми.

Членов группы тепло встретили на явочной квартире люди Райхмана, заместителя 
начальника контрразведки, искусно сыгравшие роль подпольщиков, которых 
рассчитывал застать там Матвиейко. После выпивки – в спиртное было подмешано 
снотворное – «гости» мирно уснули и проснулись уже во внутренней тюрьме 
областного управления МГБ.



Все это происходило в мае 1951 года. В три часа ночи в моей квартире раздался 
телефонный звонок. Звонил секретарь Абакумова: мне надлежало срочно явиться в 
кабинет министра. У Абакумова шел допрос Матвиейко, который проводили сам 
министр и его заместитель Питовранов. Вначале я выступил в роли переводчика, 
поскольку Матвиейко говорил только на западноукраинском диалекте. Допрос 
продолжался два часа. Затем Абакумов приказал мне самому заняться Матвиейко. Я 
работал с ним примерно месяц. Это были не допросы, а беседы, то есть протоколы 
не велись. Наши беседы проходили в кабинете начальника внутренней тюрьмы 
Миронова, где Матвиейко имел возможность даже смотреть телевизор. Помню, как 
его поразила опера «Богдан Хмельницкий» на украинском языке. Этот спектакль шел 
в рамках декады украинского искусства в Москве. Ни в Польше, ни в Западной 
Украине Матвиейко никогда не бывал на оперных спектаклях, исполнявшихся на его 
родном языке. Ему это казалось невероятным, и чтобы убедить его окончательно в 
подлинности увиденного, я взял Матвиейко с собой в театр на украинскую декаду, 
правда, в сопровождении «эскорта».

После бесед со мной он убедился: кроме, быть может, фамилий нескольких 
второстепенных агентов, нам, по существу, было известно все об украинской 
эмигрантской организации и бандеровском движении. Он был потрясен, когда я стал 
излагать биографии всех известных ему руководителей украинских националистов, 
приводить подробности их личной жизни, рассказывать об их взаимных распрях. 
Заверив Матвиейко, что не собираюсь его вербовать, я объяснил: самое главное 
для нас – прекратить вооруженную борьбу в Западной Украине. С разрешения 
Абакумова я позвонил Мельникову, первому секретарю компартии Украины, 
сменившему на этом посту Хрущева, и попросил принять Матвиейко в Киеве и