30-я годовщина Октябрьской революции и Иван Иванович Туреница!»

Информация об обстановке в украинском руководстве через Ромжу просачивалась за 
границу, а оттуда бумерангом в Москву. Все это создавало реальную опасность для 
Хрущева. Не справившись с ситуацией, Хрущев выступил инициатором тайной 
физической расправы с Ромжей.

Министр госбезопасности СССР Абакумов показал мне письмо Хрущева и Савченко и 
предупредил: не оказывать украинским органам госбезопасности никакого 
содействия в этой акции до получения прямого указания Сталина.

Сталин согласился с предложением Хрущева, что настало время уничтожить 
«террористическое гнездо» Ватикана в Ужгороде.

Однако нападение на Ромжу было подготовлено плохо: в результате автомобильной 
аварии, организованной Савченко и его людьми, Ромжа был только ранен и 
доставлен в одну из больниц Ужгорода. Хрущев запаниковал и снова обратился за 
помощью к Сталину. Он утверждал, что Ромжа готовился к встрече с 
высокопоставленными связными из Ватикана.

Я выехал в Ужгород со своей группой, чтобы выявить связи и контакты Ромжи, 
потому что лично знал все руководство украинских националистов с того времени, 
когда был внедрен в штаб-квартиру ОУН.

В Ужгороде я провел почти две недели. В это время мне позвонил Абакумов и 
сказал, что через неделю в Ужгород приезжают Савченко и Майрановский, начальник 
токсикологической лаборатории, с приказом ликвидировать Ромжу. Савченко и 
Майрановский рассказали мне, что в Киеве на вокзале, в своем железнодорожном 
вагоне, их принял Хрущев, дал четкие указания и пожелал успеха. Два дня спустя 
Савченко доложил Хрущеву по телефону, что к выполнению операции все готово, и 
Хрущев отдал приказание о проведении акции. Майрановский передал ампулу с ядом 
кураре агенту местных органов безопасности – это была медсестра в больнице, где 
лежал Ромжа. Она-то и сделала смертельный укол.

В результате этой операции Савченко получил повышение, через год его перевели в 
Москву и назначили заместителем Молотова в Комитете информации…

В ноябре 1949 года украинский писатель Ярослав Галан, который яростно 
разоблачал связи украинских иерархов униатской церкви с гитлеровцами и 
Ватиканом, был зарублен гуцульским топориком в своей квартире во Львове.

После ликвидации Ромжи, примерно год, у меня не было никаких контактов с 
Абакумовым, но однажды около четырех часов утра раздался телефонный звонок.

– В десять будьте готовы для выполнения срочного задания. Вылет из Внукова.

В аэропорт я прибыл вместе с Эйтингоном, который провожал меня. Здесь уже ждал 
генерал-лейтенант Селивановский, заместитель Абакумова. Лишь когда мы подлетали 
к Киеву, он сказал: конечная цель нашего пути – Львов. Однако густой туман 
помешал самолету приземлиться во Львове, и он вернулся в Киев, откуда мы уже 
поездом выехали во Львов. По дороге Селивановский рассказал о злодейском 
убийстве Галана бандеровцами. Товарищ Сталин, по его словам, крайне 
неудовлетворен работой органов безопасности по борьбе с бандитизмом в Западной 
Украине. В этой связи мне приказано сосредоточиться на розыске главарей 
бандеровского подполья и их ликвидации. Это было сказано непререкаемым тоном. 
Мне стало ясно: мое будущее ставилось в зависимость от выполнения этого задания.


Во Львове мы сразу же попали на партактив, который проводил Хрущев, специально 
прибывший из Киева, чтобы взять под личный контроль розыск убийц Галана. На 
совещании у меня с Хрущевым возник спор. Он был явно не в духе: над ним висела 
угроза сталинской опалы из-за того, что не удалось положить конец разгулу 
бандитизма в Западной Украине. Я еще больше вывел его из себя, когда возразил 
против предложения ввести для жителей Западной Украины специальные паспорта. 
Хрущев также предложил мобилизовать молодежь на работу в Донбасс и на учебу в 
фабрично-заводские училища Восточной Украины и таким своеобразным методом 
лишить бандеровские формирования пополнения. Я твердо заявил, что введение 
особых паспортов и фактическое переселение молодежи, с тем, чтобы оборвать 
всякую связь с националистически настроенными родителями и друзьями, – явная 
дискриминация; это может еще больше ожесточить местное население. Что касается 
молодежи, то, уклоняясь от насильственной высылки, она наверняка уйдет в леса и 
вольется в ряды вооруженных бандитских формирований. Хрущев раздраженно сказал, 
что это не мое дело, поскольку моя задача сводится к одному – обезглавить 
руководство вооруженного подполья, а другие вопросы будут решать те, кому 
положено.

Мое вмешательство, однако, оказалось весьма своевременным, и идея насчет 
специальных паспортов была похоронена, а планы мобилизации молодежи 
осуществились частично – только на учебу в ФЗУ. Объявленная вскоре амнистия 
распространялась на тех, кто согласится добровольно сдать оружие в отделение