управление МГБ и Главное разведуправление Министерства обороны (ГРУ). Что 
касается Министерства госбезопасности, то решено было также сохранить в его 
составе специальную службу разведки и диверсий – на случай возможной войны или 
локальных военных конфликтов на Ближнем Востоке, в Европе, на Балканах или на 
Дальнем Востоке. Аналогичное спецподразделение было сохранено в Министерстве 
обороны.

Оглядываясь на прошлое, я вижу, что вполне здравая идея создания единого 
аналитического центра для обработки разведывательной информации была 
реализована на практике не так, как следовало. Оперативное руководство 
разведывательными операциями не надо было передавать в чужие руки. Что же 
касается нового Комитета информации, то его задачи надо было ограничить 
анализом материалов разведки.

Эффективность и продуманность операций зарубежной разведки органов безопасности 
и Генштаба Вооруженных Сил в значительной мере зависели от взаимодействия этих 
служб. Разведслужба МГБ сотрудничала с контрразведкой, а ГРУ контактировало с 
соответствующими отделами управления Генштаба. Ни ГРУ, ни разведка МГБ, 
отличаясь высоким профессионализмом при выполнении заданий военного или 
политического характера, сами не определяли приоритеты и цели своей 
деятельности, касающиеся проникновения наших спецслужб и внедрения наших 
агентов на объекты противника. При новой системе любые запросы о содействии от 
высшего военного командования или Министерства госбезопасности сначала 
поступали к Сталину, а затем к Молотову как к главе Комитета информации, а это, 
естественно, увеличивало поток бюрократических бумаг и неизбежных согласовании, 
затрудняя процесс принятия решений.

Прежнее разведуправление НКВД– НКГБ, являвшееся основным инструментом 
обеспечения интересов госбезопасности за рубежом, по существу, превратилось в 
придаток Министерства иностранных дел, основная деятельность которого – 
дипломатия, а не разведка. Как и Комитет информации, министерство находилось 
под контролем Молотова. В результате такие операции, прежде успешно 
осуществлявшиеся НКВД—НКГБ, как проникновение в эмигрантские организации, 
внедрение наших агентов в британские и американские спецслужбы и сотрудничество 
с органами контрразведки в подавлении националистических движений в Прибалтике 
и в Западной Украине, начали заметно терять свое значение. Комитет информации 
был учрежден одновременно с образованием ЦРУ в Соединенных Штатах. Это была 
попытка – глубоко ошибочная! – аналогичным образом отреагировать на 
происходящие изменения в Америке.

Даже сейчас, после развала Советского Союза, я все еще убежден: эффективное 
функционирование спецслужб в России зависит от их тесного сотрудничества с 
органами безопасности. Мы не имеем прочной оперативной самостоятельной базы для 
работы, скажем, налоговой полиции, таможенной службы и т. п. На Западе все эти 
службы обладают серьезными рычагами контроля над важными сферами жизни общества.
 В России же эти службы лишь рождаются. Вместе с тем орган по анализу и оценке 
разведданных должен действовать самостоятельно, непосредственно обслуживать 
руководство страны, а не быть в подчинении у бюрократов и тех или иных 
влиятельных политиков или руководителей спецслужб.

Необходимость в таком аппарате ощущается особенно остро сейчас ввиду того, что 
на стол президенту, как мне рассказывают, зачастую попадает противоречивая 
информация от фактически конкурирующих между собой в деле ориентирования 
руководства страны спецслужб: СВР, ФСБ, ФАПСИ и других ведомств.

К такому выводу пришли не сразу, а постепенно, к 1951, точнее, к 1952 году, 
когда Сталин распорядился, чтобы вся оперативная разведывательная работа была 
вновь сосредоточена в разведывательном управлении Министерства обороны и новом 
1-м главном управлении (внешняя разведка) Министерства государственной 
безопасности. Комитет информации стал играть роль аналитического центра по 
обработке материалов военной и политической разведки. Там начали работать 
Берджес и Маклин, когда им удалось бежать в Советский Союз.

Возможно, по этой причине в 1960-х годах Хрущев создал Отдел международной 
информации при ЦК КПСС для анализа и обработки материалов по 
внешнеэкономическим и внешнеполитическим вопросам. После событий в августе 1991 
года Горбачев и Ельцин совершили ту же ошибку: вместо того чтобы выработать 
механизм общественно-демократического и парламентского контроля за 
деятельностью спецслужб, они объединили аналитическую и оперативную работу и 
создали службу внешней разведки, которая в своей зарубежной деятельности не 
может не опираться на материалы контрразведки. Отсутствие эффективной 
координации действий с органами внутренней безопасности, налоговой полицией и 
таможней остается уязвимым местом в ее работе.

Упоминавшийся Комитет информации возглавлялся сначала Молотовым, затем три 
месяца Вышинским, а после него Зориным, впоследствии нашим представителем в 
Организации Объединенных Наций. Мне довелось присутствовать на нескольких 
совещаниях при Вышинском: до последнего дня своего пребывания на посту 
председателя комитета он умудрился лично не подписать ни одного сколько-нибудь 
важного документа, переложив всю ответственность на своих заместителей. При