приступивших к работе в лабораториях Лос-Аламоса. Просоветские симпатии 
учитывались и фиксировались, однако они приобрели существенное значение лишь на 
финишной стадии в начале 1945 года. Насколько мне известно, директива об 
усиленном выявлении связей с прокоммунистическими кругами начала проводиться в 
жизнь администрацией проекта лишь в конце 1944 года, после того как ФБР 
зафиксировало наш большой интерес к лаборатории по изучению радиации в Беркли.

Хотя нам удалось проникнуть в окружение Оппенгеймера, Ферми и Сциларда через 
Фукса, Понтекорво и других, мы никогда не прекращали своих усилий, чтобы 
получать материалы из лаборатории в Беркли, так как ее разработки были тесно 
связаны с исследованиями в Лос-Аламосе. ФБР зафиксировало наш интерес к этой 
лаборатории, но оно переоценило его и сосредоточилось на противодействии нашей 
работе. Между тем это направление играло подчиненную роль.

Чрезвычайно ценную информацию по атомной бомбе мы получали на последней стадии 
работ, накануне первого экспериментального взрыва и производства первых бомб. В 
период, когда американская контрразведка значительно усилила свою работу, мы 
прервали всякие контакты с внедренными в проект агентами, связанными с 
компартией и другими «левыми» организациями. В результате никто из 
сотрудничавших с нами людей не был задержан американской контрразведкой с 
поличным и непосредственно в момент передачи нам информации.

Под влиянием выхода в 1994 году первоначального варианта моих «Воспоминаний» в 
Америке развернулась широкая кампания с целью «реабилитации» имен видных 
американских ученых и Нильса Бора, якобы намеренно оклеветанных в этой книге. 
При этом основные усилия были сконцентрированы на том, чтобы доказать, что 
виднейшие научные умы Запада не были агентами, советской разведки. Под 
давлением общественности американские спецслужбы приняли решение о 
рассекречивании в 1995 году материалов дешифровки телеграмм советской разведки, 
перехваченных в 1941—1945 годах. Публикация в США материалов этой операции под 
названием «Венона», безусловно, знаменательное событие. Однако многотомные 
выпуски «Веноны» подтверждают то, что написано в книге. «Директор резервации» 
Оппенгеймер не предположительно, а точно назван в опубликованных американцами 
шифротелеграммах от 23 марта 1945 года и 2 декабря 1944 года в качестве 
источника информации. В неверно процитированной телеграмме российским историком,
 лауреатом Госпремии СССР В. Мальковым агенту-курьеру Гурону (он же «Эрнст»), 
как следует из текста телеграммы, предписывается не установить, а восстановить 
связь с источником «Вексель», то есть Оппенгеймером, в ходе предстоящей поездки 
в Чикаго. Другой вопрос, что эта поездка не состоялась.

В 1944—1945 годах американская контрразведка, используя сотрудника нашей 
резиндентуры Андрея Раину, работавшего в советской закупочной комиссии по 
ленд-лизу, через своего подставного агента передала нам массу дезинформационных 
материалов по атомной бомбе. Эта «деза» в 1945—1949 годах была раскрыта нашими 
видными физиками, в том числе Курчатовым, Иоффе, Алихановым, Кикоиным, при 
содействии специалистов, работавших в нашей научно-технической разведке – 
Рылова, Терлецкого и других.

Однако следует подчеркнуть и, если угодно, позитивное значение этой 
дезинформации, поскольку она лишний раз подтверждала истинный размах атомной 
гонки в США. Ведь «деза», содержащая искаженные расчетные данные, не 
затушевывала общего направления усилий американских физиков, работавших по 
Манхэттенскому проекту.

В заключение хочу сказать: советская разведка выступила инициатором 
развертывания широкомасштабных работ по созданию атомного оружия в СССР и 
оказала существенную помощь нашим ученым в этом деле. Однако атомное оружие 
было создано колоссальными усилиями наших ведущих ученых-атомщиков и работников 
промышленности.




ГЛАВА 8. «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»





Дорога к Ялте и начало мирного противостояния


Принято считать, что «холодная война» началась с известной речи Уинстона 
Черчилля в Фултоне 6 марта 1946 года, когда он впервые упомянул о существовании 
«железного занавеса». Однако для нас конфронтация с западными союзниками 
началась сразу же, как только Красная Армия вступила на территорию стран 
Восточной Европы. Конфликт интересов был налицо. Принцип проведения 
многопартийных выборов на освобожденных землях и формирование коалиционных 
правительств (с фактической ориентацией на Запал), как предложил в Ялте 
президент Рузвельт, мог быть приемлем для нас лишь на переходный период после