встретиться и пообедать с Понтекорво. Но поскольку ресторан находился в сфере 
постоянного внимания КГБ, а руководители разведки категорически были против 
встреч Василевского с Понтекорво, я отказался.

В 1970 году я стал членом московского объединения литераторов и регулярно 
посещал писательский клуб. Там, в ресторане, я и Василевский встретились за 
обедом с Рамоном Меркадером. Я не люблю привлекать к себе внимание, поэтому 
попросил, чтобы Рамон не надевал звезду Героя Советского Союза. Но Меркадер и 
Василевский, наоборот, получали удовольствие, бросая вызов властям своими 
наградами. Василевский до последних дней своей жизни продолжал писать письма в 
ЦК КПСС, разоблачая тогдашнего руководителя разведки КГБ генерала Сахаровского, 
его провалы и ошибки в работе с агентурой.




Правда о деле Розенбергов, уловки ФБР


Супруги Розенберги были привлечены к сотрудничеству с нашей разведкой в 1938 
году Овакимяном и Семеновым. По иронии судьбы Розенберги представлены в прессе 
американцами и нами как ключевые фигуры в атомном шпионаже в пользу СССР. В 
действительности же их роль была не столь значительна. Они действовали 
абсолютно вне связи с главными источниками информации по атомной бомбе, которые 
координировались специальным разведывательным аппаратом.

В 1943—1945 годах нью-йоркская резидентура возглавлялась Квасниковым и 
Пастельняком, а потом недолгое время Апресяном (псевдоним «Май»), под началом 
которых работали Семенов, Феклисов, Яцков. Кстати, Квасников в интервью 
американскому телевидению в 1990 году признал, что Розенберги, помогая нашей 
разведке в получении информации по авиации, химии и радиотехнике, никакого 
отношения к серьезным материалам по атомной бомбе не имели.

Летом 1945 года зять Розенберга, старший сержант американской армии Гринглас 
(«Калибр»), который работал в мастерских Лос-Аламоса, накануне первого 
испытания атомной бомбы подготовил для нас небольшое сообщение о режиме 
функционирования контрольно-пропускных пунктов. Курьер не смог поехать к нему 
на встречу, поэтому Квасников с санкции Центра дал указание агенту Голду 
(«Раймонд») после плановой встречи с Фуксом в Санта-Фе ехать в Альбукерке и 
взять сообщение у зятя Розенберга. Центр своей директивой нарушил основное 
правило разведки – ни в коем случае не допускать, чтобы агент или курьер одной 
разведгруппы получил контакт и выход на не связанную с ним другую 
разведывательную сеть. Информация Грингласа по атомной проблеме была 
незначительной и минимальной, по этой причине наша разведка не возобновляла 
контактов с ним после этой встречи с Голдом. Когда Голд был арестован в 1950 
году, он указал на Грингласа, а последний на Розенбергов. Роковую роль в судьбе 
Розенбергов сыграло указание резидента разведки МГБ в Вашингтоне Панюшкина и 
начальника научно-технической разведки Раины оперсотруднику Каменеву 
возобновить связь с Голдом в 1948 году, когда он был уже в поле зрения ФБР. В 
это же время в научно-технической резидентуре в США работал и Баркове кий.

В первый разя узнал об аресте Розенбергов из сообщения ТАСС и совершенно не был 
озабочен этим известием. Кое-кому это покажется странным, но необходимо 
отметить, что, отвечая за действия нескольких тысяч диверсантов и агентов в 
тылу немцев и за сотни источников агентурной информации в США, включая операции 
нелегалов, я не испытывал беспокойства за судьбу наших основных 
разведывательных операций. Работая в свое время начальником отдела "С", я, 
безусловно, знал главные источники информации и не могу припомнить, чтобы среди 
них, во всяком случае по разведывательным материалам по атомной бомбе, супруги 
Розенберги фигурировали как важные источники. Мне тогда пришло в голову, что 
Розенберги, возможно, были связаны с проведением наших разведопераций, но ни в 
коем случае не играли никакой самостоятельной роли. В целом их арест не 
представлялся мне событием, заслуживающим особого внимания.

Прошел год, и в конце лета следующего года я был искренне удивлен, когда 
генерал-лейтенант Савченко, в то время заместитель начальника разведуправления 
МГБ, пришел ко мне в кабинет и сообщил, что назначенный только что министр 
госбезопасности Игнатьев приказал доложить ему обо всех материалах по провалам 
наших разведывательных операций в США и Англии в связи с делом Розенбергов. Он 
сказал также, что в ЦК партии создана специальная комиссия по рассмотрению 
возможных последствий в связи с арестами Голда, Грингласа и Розенбергов. 
Насколько я понял, речь шла о нарушениях правил оперативно-разведывательной 
работы сотрудниками органов госбезопасности.

Савченко я знал еще с 20-х годов, когда он возглавлял оперативный отдел штаба 
погранвойск на румынской границе. В 1946 году он стал министром госбезопасности 
на Украине, а позднее, в 1948 году, по протекции Хрущева перешел на работу в 
Комитет информации, затем стал заместителем начальника разведуправления МГБ. В 
конце 40-х – начале 50-х он лично утверждал проведение основных разведопераций 
в США и Англии. Однако Савченко сказал мне, что он не может быть уверен в