отношений с англичанами. Мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что выходим на 
вопросы, непосредственно затрагивающие интересы широкого круга Балканских стран.


Беседы с Гавриловичем мы проводили почти всегда вдвоем с Федотовым. Иначе и 
быть не могло, ведь мы имели дело с «двойником». По окончании бесед делались 
соответствующие записи, и если разговор был наедине, то сравнивали их. 
Полученная информация докладывалась руководству. Одновременно мы контролировали 
поведение Гавриловича. К сожалению, нашей дешифровальной службе не удалось 
перехватить сообщения, передаваемые им через англичан в Белград, по 
предложениям о военном сотрудничестве между СССР и Югославией.

Тогда же возникла идея реализации замысла, который был отвергнут в 1938 году, 
по свержению правительства Стоядиновича в Югославии, на чем в свое время 
настаивал Бенеш.

Совершенно неожиданно в нашу работу вмешался ночной звонок Вышинского Федотову. 
Тот перезвонил мне, и мы вскоре были у заместителя наркома. Оказалось, что 
спустя неделю после того, как Гаврилович изложил ему балканские проблемы, к 
Вышинскому явился английский посол Криппс и почти слово в слово пересказал 
предложения Гавриловича. Таким образом окончательно стало ясно, что хотя 
Гаврилович и ведет самостоятельную игру от имени югославского правительства, 
тем не менее в этом активно участвуют англичане. Возник вопрос: насколько полно 
контролируют англичане Гавриловича. С помощью слухового контроля и перехвата 
шифротелеграмм мы убедились, что стопроцентного контроля за ним нет. Каждая из 
сторон в этой игре преследовала свои самостоятельные цели. Немцы с подозрением 
относились к нашим прямым контактам с англичанами. А нам было важно негласно 
обмениваться мнениями о будущем Балканских стран, о проблеме черноморских 
проливов, проходе через них военных кораблей стран, о позиции Турции.

Гаврилович активно участвовал в двойной игре. Это подтверждалось и в английских 
шифровках, попавших в наши руки в Турции. В них англичане сообщали в беседе с 
нашим резидентом, что они в курсе переговоров, которые югославы ведут с 
советским представителем в Москве. Это нервировало и настораживало Берию, 
Молотова и Вышинского. Но тем не менее контакт с Гавриловичем был активно 
использован нашим Разведупром Генштаба. Когда вызревал вопрос об акции в 
Белграде, то большую роль в этом сыграла наша военная разведка, в частности 
Голиков, который встречался с югославскими представителями, тайно прибывшими в 
Москву.

Особенно нервничал Вышинский. Это было очень заметно, когда я рассказывал о 
встречах с Гавриловичем перед его официальными встречами с послом. Был даже 
такой эпизод, о котором он сам мне рассказал. Ведя записи бесед с Гавриловичем, 
которые направлялись «наверх», он забыл указать ряд важных моментов беседы. 
Поэтому был вынужден сделать дополнение к ней и отправить его Молотову. Речь 
шла об изменениях в позиции югославского правительства.

Думаю, однако, что причиной волнения Вышинского было то обстоятельство, что 
информация о контактах с Гавриловичем поступала Сталину и Молотову как по линии 
НКВД, так и по линии Наркомата иностранных дел.

Когда готовился переворот в Югославии, именно мы с Федотовым советовали 
Вышинскому проинформировать югославские военные круги, чтобы они не давали 
немцам формального повода для нападения. И действительно, после переворота с 
нашей и английской помощью, югославское правительство сразу же заявило о 
соблюдении всех договоренностей с Германией. Вместе с тем мы несколько 
перестарались. Меркулов сообщил о будущих событиях в Югославии с санкции 
Сталина в Коминтерн Димитрову. Югославская компартия сразу же заявила о 
поддержке переворота. Через несколько часов после того, как военные взяли 
власть, в Белграде вышли на демонстрацию рабочие с лозунгами: «Да здравствует 
независимая Югославия!», «Да здравствует Сталин!». Как мы вскоре узнали, это 
повергло резидента немецкой разведки в Белграде в сильнейший шок.

Возникла пикантная ситуация в оценке обстановки, связанной с работой по 
Гавриловичу. Формально наркомом госбезопасности был Меркулов. Он осуществлял 
руководство разведывательным и контрразведывательным управлениями. Но как 
только речь заходила о чрезвычайных вопросах, которые докладывались 
непосредственно Сталину, Берия вмешивался в работу, как бы отстраняя наркома 
госбезопасности. Авторитет Берии был непререкаем. Ему сразу же доложили о 
контактах с Гавриловичем. Меня поразило, что Берия не чувствовал себя абсолютно 
уверенным и категорически запретил мне и Федотову советоваться с Гаврилович по 
тем вопросам, которые он ставит перед правительством. Мы были вынуждены 
предложить Гавриловичу перейти на оперативный режим каждодневной связи с 
Вышинским. Было дано указание НКИД принимать Гавриловича и югославов вне всякой 
очереди.

Складывалось впечатление, что югославы стремятся к полному сотрудничеству с 
нами. Член югославской делегации Б. Симич, встречаясь с начальником 
разведывательного управления Генштаба Голиковым, несколько раз отмечал, что 
югославы испытывают недоверие к англичанам, которые не смогут оказать