Спецагенты из иностранцев



Когда мы говорим о кадрах советской разведки и ее нелегального аппарата, важно 
выделить следующее обстоятельство. Что такое были для нее 20-30-е годы? 
Становление Советского государства с использованием кадров Коминтерна неизбежно 
ставило вопрос о том, что иностранные граждане и подданные в качестве 
спецагентов и источников информации зачастую превращались в штатных оперативных 
сотрудников Разведупра Красной Армии, ИНО ОГПУ-НКВД и Особой группы 
Серебрянского. Достаточно припомнить такие фигуры, как бывшие польские офицеры 
в контрразведывательном и позднее в разведывательном отделах ОГПУ — Сосновский 
и Бодеско. Яркими личностями были нелегальные резиденты, ныне широко известные 
венгр Теодор Мали, австриец Ст. Дейч. Заметную роль в становлении советской 
разведки органов безопасности сыграл австриец подполковник Георг Миллер — 
участник рабочего движения, организатор и создатель «паспортного стола» — 
документов прикрытия для советских нелегалов в 30-40-е годы. Репрессии его не 
коснулись, так как он был уникальным специалистом. Он дал путевку в жизнь 
советским офицерам — мастерам паспортного дела, в частности полковнику П. 
Громушкину, изготовившему в годы войны прекрасные документы прикрытия для 
известного всей стране Пауля Зиберта — Героя Советского Союза Николая Кузнецова.
 Наконец, начальник иностранного отдела Артузов также был советским гражданином 
иностранного происхождения.

Нельзя не отметить, что в штатах ОГПУ и Разведупра Красной Армии на положении 
граждан иностранного происхождения оказалось много высокопоставленных 
сотрудников. Однако в 30-е годы в связи с провозглашенным Сталиным «освежением 
кадров» началась закономерная проверка обстоятельств зачисления их в кадры 
советской разведки. На положении лиц, подлежащих тщательной проверке, оказалось 
подавляющее большинство спецагентов ОГПУ за границей, ставших штатными 
сотрудниками аппаратов разведки в центре и на периферии. Среди них оказались те,
 кто сыграл громадную роль в становлении разведывательной службы. Но после того,
 как Советское государство укрепило свои позиции, как произошел разгром 
троцкистской оппозиции внутри страны и за рубежом, изменились отношения с 
ведущими капиталистическими странами и появились, наконец, свои кадры, 
получившие профессиональную подготовку и высшее образование, вопрос был 
поставлен руководством страны по-другому. Лица иностранного происхождения и 
имеющие родственников за границей не имели права состоять на действительной 
службе в советских органах военной и внешнеполитической разведки и в системе 
органов безопасности. Это позволяет нам понять, почему, скажем, Теодор Мали, 
погибший в 1937 году, ряд видных работников разведки иностранного происхождения 
и т. д., будучи кадровыми сотрудниками, подвели под собой своеобразную черту. 
Ни Филби, ни Маклейн, приехавшие в СССР позднее, ни Кэтрин Гариссон, она же 
Кэти Харрис, кроме агентов и источников, будучи иностранцами, несмотря на 
получение советского гражданства, кадровыми сотрудниками не стали. И дело не в 
том, что кто-то бежал сюда, пройдя тюрьму, кто-то был более удачлив и оказался 
в Советском Союзе не будучи формально засвеченным иностранной контрразведкой. 
Дело в том, что совершенно по-новому подбирались руководящие и оперативные 
кадры. Отбор происходил через систему специальных учебных заведений, 
появившуюся еще в 30-е годы и которая применительно к разведке оформилась по 
указанию Сталина в Школу особого назначения. Поэтому прекращение существования 
Коминтерна в 1943 году было логичным прежде всего с точки зрения создания 
совершенно нового кадрового наполнения как Народного комиссариата иностранных 
дел, так и аппарата военной разведки и аппарата органов государственной 
безопасности.

Еще один важный вопрос, который заслуживает специального освещения. Это 
источники информации. Очень много пишется о том, что репрессии парализовали 
работу советской разведки. Это верно. Но они имели и другие далеко идущие 
последствия. Дело в том, что многие не отдают себе отчета в том, что в работе 
советской разведки было два этапа. Вначале была автономность, самостоятельность 
как за кордоном, так и внутри страны, когда резиденты и крупные работники имели 
право вербовки людей в ряде случаев без одобрения Центра. Этот период начал 
завершаться при Артузове в середине 30-х годов. Если появлялся источник 
информации, то оформлялись соответствующие учеты, автоматически заводили дело, 
в котором подшивались все материалы по агенту. Но идеальных агентов не бывает. 
В любом деле накапливаются положительные и компрометирующие материалы. Переход 
к бюрократизации в середине 30-х годов связан был с заведением пространных дел.

И арест, и увольнение из органов разведки довольно видных людей автоматически 
ставили вопрос о доверии к источникам информации и приобретенной агентуре.

Кроме того, сейчас, когда рассуждают о том, как можно было бросать тень 
недоверия на такие важнейшие источники информации, как Филби, Маклейн, Берджес, 
Арвид Харнак и Харро Шульце-Бойзен, ставить под вопрос существование преданных 
нам кадров, которые в условиях подполья поставляли исключительно важную