Главнокомандующий интересовался положением и состоянием войск, кто на какой 
рубеж отходит, кому переподчиняются отходящие войска, где расположены вторые 
эшелоны, где резервы, каково материальное обеспечение. Васильченко все знал и 
доложил блестяще. 

Затем дошла очередь до меня. Я развернул свою карту и доложил, какие войска 
занимают оборону по Тереку, что можно посадить туда еще, как прикрыть 
направление на Баку и Военно-Грузинскую дорогу. Не умолчал о слабом прикрытии 
перевалов через Главный Кавказский хребет, об опасности на новороссийском и 
туапсинском направлениях, о необходимости ускорить строительство оборонительных 
рубежей. 

Сталин выслушал меня не перебивая. Вопросы начались лишь после того, как я 
смолк. 

- Какие еще есть войска в Закавказье? 

Я доложил. 

- Можно ли что перебросить из Средней Азии? 

- Восемьдесят третью горнострелковую дивизию под командованием генерал-майора 
Лучинского,- ответил я и тут же добавил: - Ее лучше поставить на туапсинское 
направление. Можно взять и еще одну дивизию. 

- Что можно взять из Ирана? - спросил Верховный. 

- Не больше одной-двух дивизий.- И я пояснил почему. 

- Обратите особое внимание на бакинское направление, - сказал Сталин, обращаясь 
к П. И. Бодину. 

Верховный Главнокомандующий держал себя очень просто. Первоначальная 
скованность постепенно оставила нас. Под конец доклада и Васильченко и я 
чувствовали себя вполне свободно. 

- Этих полковников надо будет взять с собой, когда поедете,- сказал Верховный, 
ни к кому не обращаясь. 

На том все и кончилось: нас отпустили. Лишь через несколько дней после вызова в 
Ставку, а именно 21 августа, П. И. Бодин объявил мне: 

- Подготовьтесь, завтра в 4 часа поедете со мной на аэродром. Возьмите 
шифровальщика и нескольких направленцев. 

Мне тогда готовиться почти не требовалось. Все данные по своему направлению я 
знал наизусть, а жили мы тут же, где и работали, на Кировской. Утром в 
назначенное время поехали в машине Бодина на Центральный аэродром. Там нас уже 
ждал самолет Си-47. Бодину представился командир корабля полковник В. Г. Грачев.
 

Летели в Тбилиси через Среднюю Азию. Прямой путь туда был уже перекрыт немцами. 
В Красноводске приземлились вечером, а когда совсем стемнело, пошли через 
Каспийское море на Баку, Тбилиси. 

В Тбилиси сели почти в полночь и прямо с аэродрома направились в штаб фронта. 
Город еще не спал. Многие улицы были ярко освещены и полны людей. 

П. И. Бодин немедленно заслушал доклад начальника штаба фронта А. И. Субботина 
и объяснил, с какими задачами мы прибыли. Их было немало: уточнить на месте 
обстановку, наметить дополнительные меры по усилению обороны Закавказья и 
провести их в жизнь, создать резервы из войск, отошедших и отходящих в 
Закавказье с севера, а также за счет мобилизации новых контингентов из местного 
населения и, наконец, ускорить подготовку оборонительных рубежей, прежде всего 
на бакинском направлении. В заключение Бодин обратился к командующему фронтом: 

- Известно ли вам, что союзники пытаются использовать наше тяжелое положение на 
фронтах и вырвать согласие на ввод английских войск в Закавказье? Этого, 
конечно, допустить нельзя. Государственный Комитет Обороны считает защиту 
Закавказья важнейшей государственной задачей, и мы обязаны принять все меры, 
чтобы отразить натиск врага, обескровить его, а затем и разгромить. Надежды 
Гитлера и вожделения союзников надо похоронить... 

Практическая наша деятельность здесь началась с того, что уже 24 августа в 
Закавказье было введено военное положение. Все войска, организованно отходившие 
с севера, сажались в оборону на Тереке, в предгорьях Кавказского хребта, на 
туапсинское и новороссийское направления. А те части и соединения, которые 
оказались обескровленными в предшествовавших боях, утеряли органы управления 
или вооружение, отводились в тыл. На главном, бакинском направлении 28 августа 
стала формироваться 58-я армия. В районе Кизляра сосредоточивался сводный