только мужали духом, но и совершенствовали стиль командной и штабной работы. 
Они становились подлинными мастерами своего дела. Повсеместно наблюдался 
процесс поразительно быстрого профессионального роста офицеров и генералов, 
развивались их организаторские навыки, углублялось военное мышление. Поэтому 
все трудности, возникавшие на пути к цели, в конечном счете успешно 
преодолевались. 

На протяжении всего времени подготовки к Белорусской операции наши командиры и 
штабы всех степеней пристально следили за противником. Разведчики днем и ночью 
проводили поиски, добывали "языков". Войска в целом вели непрерывное наблюдение 
за режимом на вражеских позициях. Операторы стремились проникнуть в тайные 
мысли неприятеля. Командующий 4-й немецкой армией Типпельскирх был нам известен 
как хорошо подготовленный генерал. Что он думал? Какие планы вынашивал? 

10 июня в районе Могилева партизаны 540-го партизанского отряда II. II. 
Домбровского лейтенант Нигматуллин, Воснанов, Москалев, Пожеванный и Космачев 
захватили в плен офицера штаба 60-й моторизованной дивизии противника. На 
допросе выяснилось, что это соединение прибыло из-под Нарвы и находилось в 
очень потрепанном состоянии. Дивизия остро нуждалась в доукомплектовании. 
Расположили ее вдоль магистрали Могилев - Минск. Что это, случайность или 
противник пронюхал о нашем наступлении и планомерно готовился к отражению его? 

Сохранять предстоящие действия в тайне становилось все труднее. Попробуй скрыть 
перевозки, развертывание, учения войск! И все-таки мы надеялись достигнуть 
этого. 

Появление в полосе 2-го Белорусского фронта новой моторизованной дивизии 
противника, конечно, обеспокоило нас. Стали еще внимательнее изучать по 
ежедневным сводкам режим его артиллерийского огня, характер действий вражеской 
авиации. Все как будто оставалось без существенных изменений. Постепенно по 
многим признакам мы убедились, что 60-я моторизованная дивизия прибыла сюда 
просто для пополнения. 

Одолевали и другие заботы, в частности обучение войск практическим действиям на 
своеобразной белорусской местности, в обстановке, максимально приближенной к 
боевой. Принцип этот разделялся всеми, но на практике выдерживался не всегда. 
11 и 12 июня я вместе с Г. Ф. Захаровым присутствовал на учениях в 32-й и 290-й 
стрелковых дивизиях. Внешне учения проходили вполне нормально. Бойцы хорошо 
маскировались, ловко переползали, стремительно с криком "ура" атаковали 
"противника". Но при всем том духа подлинного боя не чувствовалось: никто не 
стрелял, даже мишеней не было. Пришлось вмешаться. Г. Ф. Захаров распорядился, 
чтобы впредь такого рода учения проводились непременно с боевой стрельбой. 

Во фронтовых условиях организовать это не так просто. Здесь нет ни стрельбищ, 
ни полигонов. Но главная сложность даже не в том. Труднее всего максимально 
приблизить учения к реальной обстановке будущего наступления и в то же время не 
расшифровывать до срока истинных своих намерений. В организации таких учений на 
2-м Белорусском фронте особенно проявил себя Я. Т. Черевиченко - большой 
любитель и специалист этого дела. Он буквально пропадал в подразделениях, и его 
помощь оказалась значительной. 

Немецко-фашистские генералы, попавшие в плен под Минском, крайне удивлялись 
тому, с какой легкостью оказались опрокинутыми там лучшие соединения 
гитлеровских войск. Для нас же в этом не было ничего удивительного. Такой исход 
боевых действий прочно закладывался еще в период подготовки удара. До 
наступления с каждым батальоном из дивизий первого эшелона мы проводили по 
крайней мере по 10 учении. Примерно то же было и на других фронтах. Войска и 
штабы настойчиво отрабатывали именно те задачи, которые им предстояло решать в 
бою. Четко организовалось взаимодействие пехоты, артиллерии и танков, причем 
основной упор делался на батальон и дивизион. Пехотинцы научились "прижиматься" 
к разрывам снарядов своей артиллерии, а артиллеристы - ставить и перемещать 
огонь, сообразуясь с действиями пехоты и танков. В ходе совместных учений 
крепла боевая дружба представителей различных родов оружия. Командиры 
батальонов и дивизионов становились лично знакомыми, а это тоже отнюдь не 
маловажно для дружной боевой работы. 

Белорусская операция имела некоторые особенности в отношении управления 
войсками. Основы управления в оперативном звене вытекали из директивных 
указаний Ставки от 31 мая: ближайшие задачи в масштабе фронта ограничивались 
глубиной в 60-70 километров, а последующие не превышали 200 километров. Для 
1-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов последующие задачи вообще 
определялись только в форме указания о направлении наступления. Теперь это 
некоторыми осуждается. Отдельные лица считают, что планирование в таком виде не 
обеспечивало штабу фронта ясного представления о его дальнейших действиях и 
отрицательно сказывалось на заблаговременной разработке фронтовых мероприятий 
по обеспечению операции. 

В какой-то мере все это так. Но советское высшее командование сознательно не 
пошло на то, чтобы сразу же ставить войскам задачи на всю глубину 
стратегической операции. Против этого имелся ряд соображений.