бригада специального назначения (ОМСБОН), являвшаяся по сути оперативно-учебным 
центром по подготовке и переброске партизан в тыл противника по линии НКВД, 
чтобы он принял испанцев к себе. Это спасло меня и Судоплатова. Но после ареста 
Берии был арестован и Судоплатов. Ему грозил расстрел, но Долорес Ибарурри 
обратилась к Хрущеву и попросила смягчить наказание в благодарность за спасение 
испанцев. Судоплатову дали 15 лет. 

А самолет, как было установлено следствием, взорвался потому, что на его борту 
находились дополнительные баки с бензином, которые не сняли с самолета утром, а 
днем произошло испарение бензина и взрыв. 

Позже установлено было и про испанцев: оказалось, что Кампильо с друзьями 
решили уйти в Испанию и там бороться с фашистами. Их задержали уже в Тегеране и 
осудили на 10 лет. 

В. 1964 году к изданию была подготовлена моя книга воспоминаний "Мины ждут 
своего часа", но после падения Хрущева из нее было изъято целых 8 печатных 
листов. В 1965 году "Воениздат" расторг со мной договор об издании второй книги.
 В том же году журнал "Подъем" прекратил публикацию этой книги, предпринятую 
ими раньше. 

Я почувствовал, что, пришедшие к власти руководители, не допустят правды о 
вкладе Хрущева в войну в тылу врага и моего отношения к "рельсовой войне". Я 
попал в опалу. Этому способствовало и то, что в сентябре-ноябре 1944 года я в 
должности начальника военной миссии СССР при Главнокомандующем 
народно-освобедительной армии Югославии, дружно работал с Тито. 

Все это привело к тому, что я не мог защитить докторскую диссертацию, и только 
в 1988 году в свет вышла моя вторая книга воспоминаний "Пройди незримый", хотя 
опять в резко сокращенном виде. Все вышесказанное и привело к тому, что я так и 
остался полковником, и вот уже 62-й год с честью ношу это звание. 

А теперь о моем долголетии. 

Мне пошел сотый год. Я еще могу понемногу гулять по квартире, а на память свою 
пока не жалуюсь. Плохо только, что зрение слабое. 

В 1927 году доктор медицины Губерлис, лечивший меня от ревмокардита, сказал, 
чтобы я не отчаивался, что при должном лечении и поведении могу прожить больше 
50 лет. И прожил. 

Теперь, анализируя всю свою жизнь, я могу сказать, как я дожил до сотого года. 

Я был первым ребенком в семье. Когда я родился матери было немногим меньше 
двадцати, отцу - немного больше. Однако, мои родители не стали долгожителями. 
Мать умерла 38, отец - 54 дет. Не были долгожителями и их родители. Я их и не 
знаю. 

Детство мое было трудным. Семья состояла из 8 человек, а жили все в одной 
комнате, спали на двухярусных нарах. Летом бегали босиком, веща донашивали друг 
за другом. С 8 лет я уже стад зарабатывать деньги, собирал грибы и ягоды и 
вместе с матерью продавал на базаре. С 12 дет я уже работал сторожем на 
торфяной машине, поддерживая в ней огонь. Учился я тогда в начальной школе, в 
Завидово, куда ездил поездом, вставая в пять утра. 

Я очень рано начинал купаться в пруду и купался до поздней осени, а зимой по 
утрам обтирался мокрым полотенцем. В холодной воде ловил рыбу неводом. Рано 
стал заниматься спортом, кататься на коньках и ходить на лыжах. Когда мне было 
9 лет, отец сжег кисет и перестал курить. Пьяным я его никогда не видел и в 
доме у нас водки не было. 

До первого ранения с 1919 году я у врача никогда не был. Ранение было легким, 
но на фронте первая помощь оказывается не сразу, у меня началась гангрена. 
Встал вопрос об удалении правой ноги до колена. Но, к счастью, меня вылечили и 
ногу сохранили. 

В годы гражданской войны у меня. были тяжелые переживания: плен и побег из 
плена. 

В 1924 году я был в санатории в Ессентуках - лечил желудок. Через год я его 
вылечил, выполняя указания врачей, соответствующим питанием. 

В 1927 году при выполнении работ по спасению моста во время ледохода, я 
оказался в ледяной воде, и находясь в мокрой одежде, сально простудился. После 
этого я заболел ревматизмом, и оказался в госпитале. Были поражены все суставы 
и сердце. Пролежал 7 месяцев, а выписавшись из госпиталя, едва дошел да 
извозчика. Приехав в полк, вступил в исполнение своих обязанностей командира 
роты, с трудом доходя до казармы. 

В госпитале я попил огромное количество лекарств, особенно салициловой кислоты.