3.. Установка приказа, рекомендующая уничтожать рельсы не только на магистралях,
 но и на запасных путях, полезна не Красной Армии, а противнику, особенно когда 
он отступает. Понятно ведь, что при отходе противник будет уничтожать рельсы на 
магистралях, а остальные пути будут подорваны партизанами, и наступающим частям 
Красной Армии нечем будет восстанавливать разрушенные противником дороги. 

4. Эффективность, взрывчатых веществ, которых партизанам не достает для 
крушения поездов, в десятки раз выше, чем при подрыве рельсов, так как при 
крушении поезда урон, наносимый противнику, в сотни раз больше, чем тот, 
который наносится подвижному составу и перевозимое грузу. 

Н.С. Хрущев выслушал мою оценку рельсовой войны и весьма опечалился: "Да-а, 
согласен, "но вся беда в. том, что план "рельсовой войны" одобрил Иосиф 
Виссарионович. Если. нам дадут дополнительные взрывчатые вещества, специально 
выделенные для этой операции, то придется участвовать, не внося никаких 
корректив в утвержденный Сталиным план "рельсовой войны". 

Для этой цели нам было доставлено всего две тонны взрывчатых веществ, хотя для 
выполнения плана по взрыву 88 000 рельсов нам надо было 32 тонны. 

Как позже показал опыт, партизаны убедились, что массовый подрыв рельсов вызвал 
почти полное прекращение движения поездов на многих магистралях только в первые 
5 - 6 дней, затем охрана магистралей была усилена и партизаны стали подрывать 
ненужные противнику участки. Для восстановления движения немцы стали применять 
сварку подорванных рельсов, применяли для стыковки специальные подкладки, а 
потом стали применять накладки на разрыв длиной 80 сантиметров. 

Вскоре после начала рельсовой операции было установлено, что специально 
изготовленные для этой операции стограммовые толовые шашки, хорошо показавшие 
себя на испытаниях, во многих случаях при взрыве оставляли на рельсы пробоину 
или пятно. 

В ходе операции рельсовой войны за 1,5 месяцев советскими партизанами было 
подорвано 24 705 рельсов, не в это же время в июле белорусскими партизанами 
было произведено 743 крушения поездов, а в августе, в разгар "рельсовой войны", 
они подорвали всего 467 поездов. Партизанам стало ясно, что "рельсовая война" 
менее эффективна, чем крушение поездов и они резко снизали количество 
подрываемых рельсов и увеличили количество подрываемых поездов, и в дальнейшем 
уже подрывали около 800 поездов в месяц. Выкладки можно продолжать. 

Мое отрицательное отношение к рельсовой войне сделало Пономаренко моим врагом. 
Он настроил против меня начальника главного управления кадров генерала Ф.М. 
Голикова. Надо заметить, что до начала рельсовой войны Пономаренко всячески 
старался приблизить меня к себе, вплоть до того, что взял к себе в помощники по 
диверсиям и одновременно назначил начальником технического отдела ЦШПД, 
сохранив при этом за мной должность начальника Высшей оперативной школы особого 
назначения, - генеральская должность. 

В результате чехарды со штабами партизанского движения я в мае 1943 года стал 
заместителем начальника Украинского ШПД по диверсиям под руководством Т.А. 
Строкача. 

В начале мая в Москве я встретился с Пономаренко. Мы беседовали о том, как 
отрезать вражеские войска от источников снабжения и он предложил осуществить 
это путем подрыва 800 000 рельсов за месяц. Я же остался верен своему мнению, 
что это можно сделать только крушением поездов. Он хотел, чтобы я принял 
участие в разработке операции "рельсовая война", Мои возражения не стал 
выслушивать и мы холодно расстались. Больше я с ним не встречался. В своей 
книге о партизанской борьбе он обо мне не пишет ни слова. Более того, его 
отрицательное отношение ко мне нашло отражение в отчете центрального штаба, где 
моя работа оценивается негативно. Кроме того пропало много документов с моими 
предложениями Так, не было ни слова упомянуто об оперативно-учебном центре 
Западного фронта, который подготовил около 1600 человек и свыше 300 из них 
перебросил через линию фронта. Только в отчете отмечено, что мины ПМС нашли 
самое широкое применение среди партизан, но может это потому, что он мог не 
знать , что ПМС мгновенного и замедленного действия изобретены мной. 

В июне 1942 года меня потрясло сообщение о взрыве самолета на аэродроме Внуково 
с минно-подрывным имуществом, направляемом партизанам. Будучи заместителем УШПД 
по диверсиям; я, ошеломленный, вылетел в Москву. К этому времени были следующие 
версии взрыва: наличие в перевозимых грузах таких средств, которые могли 
взорваться при транспортировке из-за плохой упаковки; что это может быть 
диверсия; я выдвинул новую версию. 

В это время я получил еще одно страшное известие: из нашей школы исчезли три 
испанца, в том числе, Сальвадор Кампильо - участник "ледовых походов" и 
партизанских действий на Северном Кавказе. Кампильо привлекался к упаковке 
отправляемых партизанам минно-взрывных средств. В результате этого Строкач 
принял решение об откомандировании испанцев из школы. Мне удалось договориться 
с А.П. Судоплатовым, в распоряжении которого была отдельная мотострелковая