Перед отъездом к новому месту службы мне предстояло побывать на лечении в 
Кисловодске и я решил занести свои вещи к старинному знакомому Евсевию 
Карповичу Афонько, с которым еще в 1926-1930 годы готовил к заграждению 
приграничные участки Украины. Сейчас он работал на Метрострое и не испугался, 
что я вернулся из-за рубежа. Я оставил у него радиоприемник, пишущую машинку и 
другие вещи, которые я приобрел в Париже. 

Вернувшись с курорта, я узнал, что Афонько репрессирован, но мои вещи уцелели. 

На полигоне мне не повезло. В конце ноября 1938 года были разморожены несколько 
моторов автомашин и кранов по оплошности моих подчиненных и меня и их могли 
обвинить во вредительстве. Но нам с комиссаром Денисовым удалось найти человека,
 который все исправил. Все обошлось. 

Осенью 1939 года меня стали обвинять в том, что я дал положительную оценку 
изобретению Баркаря, проходящего на испытаниях у нас на полигоне, и к тому 
времени арестованному. К счастью, в ноябре меня вызвали в Москву, откуда я 
выбыл в Ленинград в качестве начальника оперативно-инженерной группы по 
разминированию железных дорог на Карельском перешейке по мере освобождения их 
войсками Красной Армией. Во время войны с Финляндией в январе 1940 года я, был 
тяжело ранен в правую руку. Был награжден вторым орденом Красного Знамена, 
которым к тому времени было награждено 236 человек. 

При выписке из госпиталя мне была выписана справка о негодности к военной 
службе со снятием с учета, но я эту оправку никому не показал вплоть до 1999 
года, когда оформил свою инвалидность 2-ой группы. С перевязанной рукой я 
вернулся на полигон и с согласия начальника сообщений Красной Армии приступил к 
исполнению своих обязанностей. Рука нуждалась в дальнейшем лечении, т. к. кости 
срослись, а перебитые нервы вызвали ее паралич. Мне помог начальник инженерных 
войск Красном Армии генерал А.Ф Хренов. который пригласил меня к себе на работу 
в качестве начальника отдела минирования и заграждений в Главное управление 
инженерных войск Красной Армии. Это дало мне возможность продолжить лечение 
руки - сшить разорванные нервы и снять ее с повязки, но полностью восстановить 
руку не удалось. 

Великая Отечественная война застала меня в командировке на учениях войск 
Белорусского военного округа, которые должны были начаться 22 июня под Брестом, 
но, к счастью, я с З.И. Колесниковым - зам. начальника управления боевой 
подготовки ГВИУ, доехали только до Кобрина (это, примерно, в 40 км от Бреста) и 
там остались ночевать. 

24 июня мы возвратились в Москву. 26 июня я был назначен, начальником 
оперативно-инженерной группы Ставки Главнокомандующего на Западном фронте, в 
распоряжение которого были приданы 3 саперных батальона и очень небольшое 
количество минно-взрывных средств. Перед отъездом нас принял нарком обороны 
маршал Тимошенко. От его имени мы получили широкие полномочия по разрушению 
различных объектов перед наступающим противником. Сведения о маршрутах наших 
групп, о дислокации штабов фронтов и армий, действующих на направлениях, где 
предполагалось применять минно-взрывные заграждения и разрушению различных 
объектов, мы получили у начальника оперативного управления Генерального штаба 
генерал-майора Г.Н. Маландина, который предупредил, что мы прикрываем 
московское стратегическое направление, и если не будут взорваны важные мосты 
при отходе наших войск, или будут взорваны раньше отхода войск, то нас 
расстреляют. Затем нам вручили мандат, подписанный наркомом обороны. 

За Вязьмой возле моста через Днепр я предъявил свой мандат начальнику охраны 
моста и объявил, что мост следует подготовить к разрушению. Не успел я это 
договорить, как мы были окружены и обезоружены. Начальник охраны презрительно 
бросил! 

- Плохо ваши хозяева работают? Не знают даже кому охрана мостов подчинена. 
Теперь тебе крышка, гад фашистский. Оказывается, начальник-то прав! Охрана 
мостов передана в ведение наркома внутренних дел, а наши мандаты подписаны 
наркомом обороны. Нас доставили в районное отделение НКВД, ушло Много времени 
на выяснение и управление нашими батальонами было потеряно. Очень важные мосты 
через реку Березина у станции Борисово досталась противнику целыми. Мехлис 
вызвал меня в штаб фронта, состоялась неприятная беседа, которая закончилась 
только при появлении немецких самолетов. Он ушел в укрытие. 

Дальше группа действовала успешно. 

В середине сентября я получил приказ срочно возвратиться в Москву. Мой 
начальник М.А. Нагорный приказал заниматься заграждениями под Москвой, и я 
несколько дней принимал участие в формировании новых частей, выезжал на 
оборонительные рубежи - вокруг столицы, даже облетал их, выясняя, где как 
усилить заграждения. 

В конце сентября я был назначен начальником специальной оперативно-инженерной 
группы для помощи войскам Юго-Западого фронта в обороне харьковского района