держать противника в неведении, любезно открывали перед ним свои карты. Линию 
Мажино они рекламировали столь же широко и усердно, как парижане свои моды. 

Сотни туристов - и, быть может, не столько французов, сколько иностранцев - 
буквально зазывались на линию Мажино. Среди них, конечно же, терлись и немцы, 
получавшие задания лично от Канариса, начальника имперской военной разведки. Им,
 германским агентам, совсем не надо было рисковать, чтобы попасть на линию 
Мажино и оглядеть систему укреплений. Правда, не хватало путеводителей, но их 
более чем успешно заменяли словоохотливые гиды - французские офицеры и генералы.
 Языки у них были подвешены не хуже, чем у Петена. 

Экскурсия на линию Мажино обычно начиналась в Вервейне - небольшом прифронтовом 
местечке, где размещался штаб французской Девятой армии. Тут расхаживали 
офицеры, подолгу простаивали у каменных оград под каштанами в окружении 
миловидных, глазастых вервейнских девиц. О чем они так шумно и весело говорили? 
Ну, ясно, о тоске по девичьим глазам, о сердечных муках, о войне, которая 
длится вот уже без малого восемь месяцев. Впрочем, на позициях французы и немцы 
так сжились, что ходили друг к другу, обменивались сигаретами, вином и дали 
этой долгой, спокойной войне меткое название: "странная". 

Туристов нередко встречал сам командующий армией генерал Корап человек 
преклонного возраста, лишенный военной выправки, потолстевший, похожий на 
огородника или мелкого торговца. Путешественников из Парижа, особенно 
журналистскую братию, генерал не отпускал до тех пор, пока они не отведывали 
его любимого блюда - пулярки и не распивали с ним по стопке-другой выдержанного 
коньяку. Захмелев, генерал неизменно начинал припоминать свои былые военные 
походы, похвалялся, как геройски воевал во время подавления восстания риффов в 
Северной Африке и лично сам, вот этими руками, пленил Абу-эль Керима и как этот 
вождь племени благодарил его, тогда лейтенанта Корапа, за то, что попал к нему 
в плен. 

- То была настоящая война! - восклицал генерал. - А сейчас что? Так себе - 
сушим суконные обмотки да танцуем румбу с девицами! 

- Что вы, мосье генерал, - как-то возразил ему один из гостей, высокий человек 
в темных очках. - Весь мир удивлен вашей стойкой обороной. 

Генерал медлил, стараясь разглядеть выражение глаз собеседника, укрытых теменью 
очков, - не шутит ли? - и отвечал с достоинством: 

- В самом факте нашего стояния заключена недоступность и честь французского 
оружия. 

Туристы улыбались. 

- Извольте проследовать за мной на передовые позиции. Вы увидите современную 
оборону, - предложил генерал, прищелкнув шпорами. Всеми своими манерами 
принимать гостей и вести беседы генерал выказывал редкую для военных вежливость.
 

Пронырливые туристы залезали в машины и спешили на укрепления. Некоторые, 
словно не веря глазам своим, побаивались: ехали все-таки в места, где 
постреливают. Но чем ближе до переднего края, тем спокойнее чувствовали себя. 
Оказывается, на передовых позициях стояло полнейшее затишье, ни единого 
выстрела не раздавалось, и если бы не солдаты, ходившие там и сям вразвалку, с 
засученными по локоть рукавами, терялось бы всякое ощущение фронта. 

Останавливались у одинокой крестьянской усадьбы. За садом, огороженным 
плитняком, змеилась, уходя все дальше, траншея. А возле усадьбы солдаты 
поливали грядки салата и лука. Один солдат, широкоспинный, с крупными ладонями, 
елозил на корточках вдоль канавы и рвал траву. 

- Эй, Мишель, - кричали ему товарищи, побрасывая в него мелкими камушками, - 
скоро ли ты угостишь нас кроличьим рагу? 

Туристы пришли в крайнее удивление, когда у старой, разваленной стены сарая 
увидели нанизанные друг на друга три клетки. В двух клетках лежали самки, под 
ними копошились крольчата с еще розовыми, не покрытыми пухом тельцами, а в 
третью, самую нижнюю, отделили самца; заметив людей, он заметался по клетке, то 
и дело фыркая и стуча лапами о проволоку. 

- Ничего не поделаешь, - глубокомысленно заметил генерал Корап. Привычки и 
слабости детства иногда берут верх над жестокими солдатскими обязанностями. Мы, 
однако, позволяем. Пусть лучше кроликов выводят, чем без дела слоняются... 

Потом ехали в район Монмеди. Тут до позднего вечера туристы шныряли по траншеям,
 любовались длинными, в несколько рядов, противотанковыми надолбами, в лифте 
спускались глубоко под землю, ходили вдоль главного тоннеля, неожиданно, с 
замиранием сердца останавливались, видя несущиеся навстречу электрические 
вагонетки; шли дальше, разглядывали в нишах и выступах бетонных стен цинковые