Ч А С Т Ь В Т О Р А Я 

ГЛАВА ПЕРВАЯ 

К середине двадцатого века в мире накопились смутные и тревожные силы, готовые 
разразиться большой бедою над Европой. Военные пожары, вспыхивающие то там, то 
здесь, местами погасли, уже наступило затишье, но было очевидно, что продлится 
оно недолго. 

Сухая гроза, затмившая половину неба и ползущая все дальше, до поры до времени 
копит в себе страшную энергию, и потому, что заряды еще не разряжены, она 
кажется особенно опасной. И как неминуемы удары этой грозы, которую уже нельзя 
предотвратить, так и война, могущая ввергнуть в свой водоворот целые страны и 
народы, надвигалась неумолимо. 

Но схожесть между грозою и войной лишь внешняя; эти явления на самом деле 
разнятся, как ночь и день. Грозы - стихийное явление - избежать невозможно, 
потому что человеческий ум не настолько еще силен, чтобы всевластно управлять 
законами природы; что же касается войны, то она стряпается руками людей, и, 
стало быть, от стран, народов и правителей государств зависело допустить, чтобы 
на полях гремели пушки, или, наоборот, заставить пушки молчать. 

Была ли сила, чтобы укротить агрессора, и можно ли было избежать войны? На эти 
вопросы, которые мучили народы и тогда, перед войной, и впоследствии, найти 
правильный ответ возможно только в самой истории, в событиях и фактах, из 
которых она слагается. 

Всякое действие, доброе или дурное, совершается в определенный отрезок времени, 
но становится невозвратным и принадлежит истории, которая - как бы ни хотели 
этого отдельные личности - уже не подчиняется никому и находится вне 
зависимости от человека. Но если человек не может повлиять на прошлые события, 
то сама история прямо, непосредственно влияет на него: стремясь постичь историю,
 проникнуть в ее глубины времен и тайн, человек сильнее обнажает земные пороки 
и достоинства, как бы возвышается над теми событиями, которые свершались в 
былые времена. 

Потомки, которые будут изучать историю, найдут в наш век столько зверств, 
провокаций, массовых убийств, закулисных и дипломатических интриг, кровавых 
столкновений, лжи, обмана и самообмана, такое унижение достоинства и свободы не 
только отдельных лиц, но и целых народов, что они придут в ужас от всего, что 
происходило на многострадальной земле. Наверное, их больше всего поразит, что 
цивилизованные люди, давно сбросившие цепи варварства, вместе с тем волей своих 
правителей шли на самые гнусные и изощренные преступления, которые по своей 
массовости и жестокости не уступали жестокостям мрачных времен инквизиции и 
монголо-татарского нашествия. Как могло случиться, что сегодня, пользуясь днем 
отдыха, правитель иного государства выезжал в загородную виллу, ласкал своих 
детей и жену, позировал перед фотоаппаратом, наслаждался запахами цветов, 
грелся на солнце, подставляя свою, по его убеждению, конечно же мудрую голову 
под жаркие лучи, - словом, брал от природы все, что она так щедро и доверчиво 
предоставляла ему, человеку, а завтра этот же правитель, облеченный властью и 
располагающий орудием подавления, подписывал грязные документы, толкающие людей 
на преступления, на войну. Как могло случиться, что молодой парень, сын 
ремесленника, торговца или крестьянина, вчера целовал девушку, застенчиво дарил 
ей ветки сирени или жасмина, а призванный в армию, брал винтовку и шел на войну 
и, не моргнув глазом, убивал испанских остроглазых малышей, польских ткачей, 
югославских виноградарей, лондонских докеров, русских матерей, жен, невест? Как 
все это и почему происходило? Над этими вопросами не раз будут ломать головы 
потомки, которые навсегда избавятся от войн, соединятся узами братства, 
равенства и свободы... 

__________ 

Ненастным вечером 11 марта 1938 года германская армия пересекла австрийскую 
границу и двинулась на Вену. Этот поход в Берлине называли миссией доброй воли: 
вот, мол, сами австрийцы пожелали слиться воедино, попросила немцев взять их 
под свое крылышко, и поэтому Гитлер протягивает руку братьям из Вены. 

Больше того, австрийцы исстрадались в ожидании этого часа, и не потому ли 
готовы встретить немцев прямо-таки, как милых розовощеких деток. Пока 
германские части пробирались сквозь поднявшуюся в ночь метель, в Вене шли 
суматошные приготовления. На улицах гремели оркестры, только звучали теперь не 
мелодии сказок венского леса, а дробный бой немецкого барабана. Площадь перед 
ратушей, залитая огнями, готова была принять войска для парада. Под дождем 
обвисли мокрые знамена с черной свастикой, и устроители парада боялись: а вдруг 
к утру полотнища не просохнут и будут висеть сморщенными, уныло пряча свастику? 
Рьяные молодчики уже горланили на улицах - на завтра назначено факельное 
шествие. Цветочницы в эту ночь беспробудно спали под перинами - им не стоило 
тревожиться, что букеты за ночь завянут и не будут проданы; фиалки и ветки 
ранней сирени прямо с корня были закуплены устроителями торжеств.