Волосы падают ей на глаза. Не спеша ищет она в волосах заколку, чтобы поправить 
ее. Размеренно, мягко щелкает маятник часов. Скоро двенадцать. Как медленно 
тянется время! Наталья изумляется: что же она наделала? Черная нить, которой 
нужно было вышить два креста, поползла вниз, протянулась до самого края... 

"И где только думы твои, девочка! - всплеснула руками Наталья. И тут же 
подумала: - А почему бы не разобраться в этом? Почему?" 

Порывисто встала, прошлась по комнате, не удержалась, чтобы не заглянуть в окно.
 Вон и стежка, по которой она шла с Завьяловым. Он держался в сторонке, видимо, 
заботясь о ней, оберегая от пересудов. А потом эта бесшабашная езда... Стелется 
поземка, мгла скрывает все вокруг. Тогда она этого не ощущала. Ей было тепло от 
его прикосновения, от светящихся в темноте глаз... 

Кажется - так давно это было! Просто не верится, что вчера. Она оглядывает 
комнату и видит до мелочей знакомые вещи. Они возвращают ее к чему-то старому, 
давно пережитому; в сознании последние события как-то странно отодвигали прочь 
внешний мир, и даже личные дорогие вещи становились ненужными... 

"Будто в вечность погружаешься. Живешь здесь одна как заколдованная. Не хочу я 
такой жизни!" - думает Наталья, а сама чувствует, как на глаза навертываются 
слезы. И, чтобы утешить себя, вновь подходит к окну. Ей вспоминается детство, 
девичья пора. 

Будучи маленькой, Наташа любила привычные домашние покой и ласку. К отцу 
относилась с доверчивой нежностью. Тогда же узнала, что матери у нее нет, 
куда-то уехала, набитая дура, как говорил отец. Она не сразу этому поверила, а 
когда поверила, на ее исхудалом личике появилась совсем недетская озабоченность.
 

- Как жить-то станешь, дочка? - спрашивал отец, притягивая ее к себе. 

Задумчивая, она отвечала тихо: 

- Как ты. 

- Как же это? 

Наташа начинала объяснять, но слов не хватало, и она, смущенная, умолкала. 

- Не тужи, дочка. Проживем и без мамы. Ты уже взрослая... 

Успокаивая, отец неловко гладил ее по плечу. Однажды она рассказала о своем 
решении стать врачом. Отец удивился, но горячо поддержал это желание. 

- Молодец! Уж что может лучше быть? Продлять людям жизнь! 

По вечерам Наташа слышала его горячий, молящий шепот: 

- Господи, не оставь отроковицу чистую! Не дай заблудиться среди горя и зла! 

- Чего это, батя? - испуганно спрашивала дочь, подбегая к нему. 

- О тебе пекусь. Счастья тебе молю. - Игнат обнимал дочку, и они стояли рядом, 
взволнованные одним и тем же большим чувством. 

С их переездом в село мало что изменилось в жизни Наташи. Мачеху она уважала, 
но никогда не любила и потому не могла привязаться к ней. По-прежнему все свои 
обиды и радости поверяла отцу, но об увлечениях своих, о первой любви - никогда 
ни слова. И он не спрашивал. 

Так проходили месяцы, годы. Душевный подъем, радостное возбуждение сменялось 
тоскливым настроением, когда ничего не хотелось делать, когда без конца, с 
надоедливым постоянством приходила одна и та же мысль: "А в чем же счастье? Где 
оно?" 

В такие дни все валилось из рук, и, сидя за книгой, она только делала вид, что 
занимается. 

Незаметно для себя от случайных мыслей пришла к убеждению, что и отец не знает, 
что такое настоящее счастье, что он просто добрый и привык довольствоваться 
малым в жизни. 

Позже она уже пытливо всматривалась в юношеские лица, искала развлечений, 
нарядов. 

Когда уезжала в медицинский институт, робко заметила отцу: 

- Пальто бы мне сшить к зиме новое. Короткое стало.