Наталья не переспросила, к чему именно, но посмотрела на него испытующе. 

- Нет, вы всерьез? - спросил Петр. 

- Что всерьез? 

- Зайчатину любите? 

- Люблю. У нас кролики есть. Прошлым летом одна принесла целую дюжину. Да беда 
стряслась: не успели опушиться - ни одного не осталось. И куда подевались - не 
знаем. 

- Самец небось сожрал, - заявил Петр. - Сам водил этих тварей и наблюдал, как 
он пожирает... От нелюбви. Привычка! - убежденно добавил он. 

Наталья глянула на него удивленно, но возражать не стала. 

Дорога круто свернула. Санки дернуло вбок, чуть не опрокинув. Завьялов отпустил 
вожжи и присел на корточки. Лошадь пошла спокойно. 

- Устали, да? Сядьте, - отодвигаясь и давая ему место, предложила Наталья. 

Петр сел рядом, сдерживая волнение. Хотел что-то сказать и не мог, только 
глядел ей в лицо, на брови, ставшие белесыми от инея, и вся она казалась ему 
какой-то уютной. 

- Небось соскучилась по муженьку-то? 

Она промолчала. 

- Что же пишет он? Скоро отслужит? 

- Откуда вам известно, что он в армии? 

- Земля слухом полнится. К тому же у военкома все на учете. 

Поле, искрясь перед глазами, уходило вдаль, скрывалось в мутно-сизой темноте. 
Сумрачной изморозью лоснилась широкая спина лошади. Крупинки снега застревали в 
меховой шапке Завьялова, в шинели, тихо ложились Наталье на волосы, выбившиеся 
из-под шали. 

Она обернулась и, слегка склонив голову, спросила: 

- И вам не жалко было? 

- Кого? 

- Тех крольчат, что поедались этим... 

- Самец от этого только выигрывал... - Петр усмехнулся. 

- Гадкая привычка, - упрямо возразила Наталья. 

Быстрая, озорная езда и озорные мысли. Только и всего. Надо ли принимать все 
близко к сердцу ей, Наталье, да еще всерьез спорить, а может, он просто шутит...
 

Завьялов посмотрел на нее в упор. Наталья испуганно отвернулась, нащупала под 
ковриком и выдернула один колосок. Он был без зерен, но, надкусывая его, 
Наталья ощутила во рту сладковатый запах хлеба. 

- Дайте вожжи, я буду править. 

Она привстала, подалась грудью вперед и едва пошевелила вожжами, как конь 
перешел на рысь. 

- А можно быстрее? - спросила она и, не дождавшись ответа, озорно сверкая 
глазами, стала отчаянно погонять. Разгоряченный конь, бросая ледяные комья в 
передок, фыркая от встречного колючего ветра, понесся скачущим наметом. Поле 
куда-то отступило, побежало назад, теряясь в дымке, и - чудилось Наталье - 
плывут они в безбрежье сизого неба. Боясь, что одной не управиться с 
разыгравшимся конем, Завьялов начал придерживать левой рукой вожжи, а правой 
обхватил ее за талию, молчаливо, все сильнее прижимал к себе и вдруг приник к 
ее лицу. 

- Ой, что вы делаете! Не надо... - расслабленным голосом вскрикнула Наталья, а 
сама припала к нему горячими губами. 

Не въезжая в село, остановились, сидели молча, виновато-притихшие, не смея 
взглянуть друг другу в глаза. Луна как будто смутилась, сползла к горизонту и