войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок 
противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу 
наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях 
и подразделениях врага было явно нарушено. Его "тигры" и "пантеры", лишенные в 
ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления 
пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь 
успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. 
Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. 
Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились 
насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с 
перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя 
вооружение, продолжали вести огонь. 

Это было первое за время войны крупное встречное танковое сражение: танки 
дрались с танками. В связи с тем что боевые порядки перемешались, артиллерия 
обеих сторон огонь прекратила. По той же причине не бомбила поле боя ни наша, 
ни вражеская авиация, хотя в воздухе продолжались яростные схватки и вой сбитых,
 объятых пламенем самолетов смешивался с грохотом танковой битвы на земле. 
Отдельных выстрелов не было слышно: все слилось в единый грозный гул. 

Напряжение сражения нарастало с потрясающей яростью и силой. Из-за огня, дыма и 
пыли становилось все труднее разобрать, где свои и где чужие. Однако, имея даже 
ограниченную возможность наблюдать за полем боя и зная решения командиров 
корпусов, получая их донесения по радио, я представлял, как действуют войска 
армии. Что там происходит, можно было определить и по улавливаемым моей 
радиостанцией приказаниям командиров наших и немецких частей и подразделений, 
отдаваемым открытым текстом: "Вперед!", "Орлов, заходи с фланга!", "Шнеллер!", 
"Ткаченко, прорывайся в тыл!", "Форвертс!", "Действуй, как я!", "Шнеллер!", 
"Вперед!", "Форвертс!". Доносились и злые, ядреные выражения, не публикуемые ни 
в русских, ни в немецких словарях. 

Танки кружили, словно подхваченные гигантским водоворотом. Тридцатьчетверки, 
маневрируя, изворачиваясь, расстреливали "тигров" и "пантер", но и сами, 
попадая под прямые выстрелы тяжелых вражеских танков и самоходных орудий, 
замирали, горели, гибли. Ударяясь о броню, рикошетили снаряды, на куски рвались 
гусеницы, вылетали катки, взрывы боеприпасов внутри машин срывали и отбрасывали 
в сторону танковые башни. 

Наиболее тяжелый, крайне ожесточенный бой вел 29-й танковый корпус генерала И. 
Ф. Кириченко, наступавший вдоль железной и шоссейной дорог. Враг бросил против 
него основные силы танковых дивизий СС "Адольф Гитлер" и "Мертвая голова", 
упрямо предпринимая одну за другой настойчивые попытки прорваться к Прохоровке. 
Однако войска корпуса дрались с исключительным упорством и не уступали 
достигнутых рубежей. 

Отлично действовала в центре боевого порядка одна из лучших бригад - 32-я 
танковая - под командованием полковника А. А. Линева. Справа от железной дороги 
сражались батальоны 31-й танковой бригады полковника С.Ф.Моисеева. Кстати, в 
этом соединении действовали танки колонны "Москва", построенные на средства, 
собранные трудящимися Краснопресненского района столицы. 

Во втором эшелоне наступали подразделения 25-й танковой бригады, возглавляемой 
полковником Н. К. Володиным. Танкистов успешно поддерживал 1446-й 
самоходно-артиллерийский полк, которым командовал гвардии капитан М. С. Лунев. 

Упорно продвигался вперед 18-й танковый корпус. Командир корпуса генерал Б. С. 
Бахаров, детально изучив особенности местности, построил боевой порядок в три 
эшелона. Прижимаясь правым флангом к восточному берегу реки Псел, корпус 
наращивал силу удара, закрепляясь на выгодных рубежах. В первом эшелоне 
атаковали 181-я и 170-я танковые бригады, которыми командовали подполковники В. 
А. Пузырев и А. И. Казаков. Я слышал их голоса, четкие и краткие распоряжения. 
Вторым эшелоном в боевом порядке действовали подразделения 32-й гвардейской 
мотострелковой бригады подполковника И. А. Стукова и 36-й отдельный гвардейский 
танковый полк. Третий эшелон составляла 110-я танковая бригада гвардии 
полковника И. М. Колесникова. 

А положение на левом фланге армии по-прежнему оставалось тревожным. Около 70 
вражеских танков, овладев Ржавцом и Рындинкой, теснили 92-ю гвардейскую 
стрелковую дивизию 69-й армии и развивали удар на север. Генерал Труфанов 
доложил мне по радио, что его отряд уже сосредоточился в Больших Подъяругах. Но 
этих сил было недостаточно. По распоряжению А. М. Василевского я приказал 
командиру 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса генералу 
Б. М. Скворцову направить 11-ю и 12-ю гвардейские механизированные бригады из 
района Красное для совместных действий с Труфановым. Одновременно командир 2-го 
гвардейского Тацинского танкового корпуса полковник А. С. Бурдейный получил 
указание развернуть 26-ю гвардейскую танковую бригаду полковника С. К. 
Нестерова в районе населенного пункта Плота фронтом на юг и прикрыть левый 
фланг армии. 

Вскоре командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин приказал