дальнейшего продвижения подвижных частей врага на север создавалась не только 
угроза левому флангу и тылу 5-й гвардейской танковой армии, но и нарушалась 
устойчивость всех войск левого крыла Воронежского фронта. 

Связался по радио с генералом К. Г. Труфановым и приказал немедленно 
форсированным маршем двинуть подчиненные ему части в район прорыва противника 
на участке 69-й армии и совместно с ее войсками остановить танки врага, не 
допуская их продвижения в северном направлении. 

* * * 

В шесть часов утра 12 июля я с группой офицеров приехал на командный пункт 
29-го танкового корпуса. Он был избран моим наблюдательным пунктом, и весьма 
удачно. С холма юго-западнее Прохоровки хорошо просматривалась впереди лежащая 
местность, которой суждено было стать полем грандиозного танкового побоища. Из 
прочно построенного блиндажа в сожженном и вырубленном наполовину яблоневом 
саду открывался широкий обзор всхолмленной равнины с перелесками и оврагами. За 
пожелтевшей, позолоченной первыми лучами солнца тучной нивой виднелась темная 
опушка большого лесного массива. Там укрывался враг. 

Генерал И. Ф. Кириченко доложил, что ночь прошла относительно спокойно. 
Гитлеровцы вели редкий артиллерийский огонь и пускали осветительные ракеты. Но 
разведчики слышали в ночной темноте рокот многочисленных моторов. Видимо, 
противник выводил на исходные позиции свои танковые и моторизованные части. 

А пока стояла тишина, нарушаемая лишь разноголосым говором телефонистов и 
радистов, разместившихся в окопах вокруг блиндажа и по соседству, в овраге, где 
стояли замаскированные мотоциклы и бронемашины связи. Но по всем признакам 
чувствовалось, что недалек тот час, когда эту тишину с адским грохотом 
разверзнут сотни орудий, тысячи бомб и под Прохоровкой закипит, забушует огнем 
и металлом жестокая танковая битва. 

В 6.30 в небе появились "мессеры", чтобы очистить воздушное пространство. А это 
означало, что скоро последует бомбовый удар вражеской авиации. 

Примерно в семь часов послышался монотонный гул немецких самолетов. И вот в 
безоблачном небе обозначились десятки "юнкерсов". Выбрав цели, они 
перестраивались и, блеснув на солнце стеклами кабин, тяжело кренились на крыло, 
переходя в пике. Фашистская авиация наносила удары в основном по населенным 
пунктам и отдельным рощам. Над лесом и деревнями вздымались фонтаны земли, 
облака дыма, прорезаемые багровыми языками вспышек. В различных местах 
загорелись хлеба. 

Вражеские самолеты еще не успели отбомбиться, как появились звенья советских 
истребителей. В воздухе завязались жаркие схватки. Один за другим запылали 
самолеты и, оставляя за собой густые шлейфы черного дыма, охваченные пламенем 
врезались в землю. Большинство "юнкерсов", преследуемые нашими истребителями, 
поворачивали назад, где попало сбрасывая свой бомбовый груз или уходя, не 
отбомбившись. 

А вот в воздухе и наши бомбардировщики! Они шли на юго-запад волна за волной, 
соблюдая четкое равнение. Их сопровождали истребители, всей своей 
решительностью показывая, что они хозяева неба. Контрудар поддерживала 2-я 
воздушная армия генерал-лейтенанта авиации С.А.Красовского, которая, кстати 
говоря, настолько надежно прикрывала 5-ю гвардейскую танковую армию на марше, 
что немцы так и не узнали о ее появлении под Прохоровкой. 

Наконец грянули первые залпы армейской артиллерийской группы. Ударили 
артиллерийские батареи непосредственной поддержки танков. Артиллерия вела огонь 
в основном по площадям - предполагаемым районам скоплений танков врага и 
огневым позициям его артиллерии. У нас не было времени для того, чтобы точно 
установить, где расположены вражеские батареи и сосредоточены танки, поэтому 
определить эффективность артиллерийского огня не представлялось возможным. 

Еще не умолк огневой шквал нашей артиллерии, как раздались залпы полков 
гвардейских минометов. Это начало атаки, которое продублировала моя 
радиостанция. "Сталь", "Сталь", "Сталь", - передавал в эфир начальник 
радиостанции младший техник-лейтенант В. Константинов. Тут же последовали 
сигналы командиров танковых корпусов, бригад, батальонов, рот и взводов. 

Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий и, набирая 
скорость, устремляются вперед наши славные тридцатьчетверки. И тут же 
обнаруживаю массу танков противника. Оказалось, что немцы и мы одновременно 
перешли в наступление. Я удивился, насколько близко друг от друга скапливались 
наши и вражеские танки. Навстречу двигались две громадные танковые лавины. 
Поднявшееся на востоке солнце слепило глаза немецких танкистов и ярко освещало 
нашим контуры фашистских танков. 

Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, 
стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских