сообщения, доты и дзоты, исковерканные, превращенные в груды металла орудия, 
сожженные танки противника, повсюду в разных позах валялись трупы захватчиков. 

Ко мне на НП привели трясущегося от страха всем своим сухопарым телом связиста 
328-го мотоциклетного полка 167-й немецкой пехотной дивизии. 

- Мы не понимаем, что случилось! - лепетал он. - Еще вчера нам говорили, что 
наша дивизия будет наступать... А сейчас! - Обхватив голову костлявыми грязными 
пальцами, гитлеровец что-то бормотал себе под нос и ошалело таращил водянистые 
глаза. 

А его 167-я с 332-й пехотной и 18-й танковой дивизиями откатывалась на юг. У 
меня на оперативной карте появлялись все новые и новые пометки о положении 
частей и соединений. 

Солнце уже клонилось к закату. Затянутое облаком дыма и пыли, оно казалось 
изжелта-красным. Напряжение боя спадало. Прибывали один за другим офицеры связи.
 Настроение у всех было бодрое. Наша 1-я танковая и 5-я гвардейская армии к 
исходу дня прорвали вторую полосу обороны врага, продвинувшись на 25-30 
километров. И что самое важное, главные силы наших корпусов совместно с 
войсками 1-й танковой армии вышли на рубеж железной дороги Томаровка Белгород, 
разъединив томаровский и белгородский узлы сопротивления врага{47}. 

Это был большой успех. Его обеспечили своим неудержимым наступательным порывом 
гвардейцы-танкисты, пехотинцы, артиллеристы и минометчики, бойцы всех родов 
войск и служб. В достижение успеха внесли свой весомый вклад летчики 291-й 
штурмовой авиационной дивизии генерала А. Н. Витрука и 10-го истребительного 
авиационного корпуса полковника М. М. Головни. 

В пять часов утра 4 августа 5-я гвардейская танковая армия продолжила 
наступление, стремясь как можно быстрее развить тактический успех в оперативный.
 Начало было многообещающим. К девяти часам передовые отряды уже подошли к 
Орловке и Козичеву. Но здесь их остановила 6-я немецкая танковая дивизия, 
усиленная частями других соединений противника. Гитлеровцы с отчаянным 
упорством цеплялись за каждый выгодный рубеж, а их здесь было немало. Множество 
высот, глубоких балок и. речек, в том числе труднопроходимая речка Гостенка, 
сами по себе представляли серьезные препятствия для наших танков. Все подступы 
к ним противник успел заминировать, а на высотах окопать танки и 
противотанковую артиллерию с круговым обстрелом. 

18-й танковый корпус генерала А. В. Егорова уперся в оборону противника и, не 
имея условий для маневра, вынужден был временно приостановить наступление. 
Поступило тревожное донесение и от командира 29-го танкового корпуса генерала И.
 Ф. Кириченко. Сопротивление врага с каждым часом усиливалось, корпус нес 
потери, особенно от участившихся налетов фашистской авиации. Кириченко просил 
оказать помощь огнем артиллерии и авиацией. 

Вызываю поддерживающую авиацию. Штурмовики пикируют на противника, бомбят и 
обстреливают его позиции. Но ото не помогает. Гитлеровцы глубоко закопались в 
землю, отражают наши атаки сильным огнем и даже кое-где переходят в контратаки. 


Принимаю решение подтянуть артиллерию и ввести в сражение второй эшелон армии - 
5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус. Командиру корпуса 
генералу Б. М. Скворцову было приказано нанести удар на Казачев, Уды в обход 
левого фланга 6-й танковой дивизии противника и к исходу дня выйти в район 
Золочева. 

Однако не успел еще корпус генерала Скворцова достигнуть рубежа ввода в бой, 
как последовала радиограмма командующего Воронежским фронтом с приказом 
повернуть его войска на Белгород. Лишь позже мы узнали, что наступавшая левее 
5-й гвардейской танковой армии 53-я армия генерала И. М. Манагарова частями 
приданного ей 1-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор 
танковых войск М. Д. Соломатин, вышла на ближайшие подступы к Белгороду. Для 
оказания помощи войскам Степного фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин и 
потребовал от меня нанести удар в белгородском направлении силами 5-го 
гвардейского механизированного корпуса. 

Приказ надо было выполнять и одновременно искать выход из кризиса, сложившегося 
в наступлении 18-го и 29-го танкбвых корпусов. Первое, что я предпринял, - 
срочно ввел в бой находившийся в моем резерве отряд частей генерала К. Г. 
Труфанова, поставив ему ту же задачу, что ставил и 5-му гвардейскому 
механизированному корпусу. Танковым корпусам было приказано: 18-му - обойти 
Орловку с северо-запада на Гомзино; 29-му - во взаимодействии с войсками 5-й 
гвардейской армии уничтожить противника в районе Орловки. 

Вечером, в то время, когда мы анализировали причины задержки наступления наших 
танковых корпусов, поступило сообщение, что 3-й механизированный корпус 1-й 
танковой армии форсировал реку Гостенка в 10 километрах юго-западнее Орловки и 
продолжает развивать наступление на юг и юго-запад. Следовало воспользоваться