льно. Вероятность поражения была невысокая. Я рассчитал 
и применил в бомбометании, как и в стрельбе по целям на земле, несколько другой 
прием, назвав его «соколиным ударом». На высоте более тысячи метров вводил 
переворотом в вертикальное пикирование свой «миг», прицеливался по перекрестию 
стрелкового прицела и на высоте пятьсот метров сбрасывал бомбы. Они, имея уже 
скорость пикирующего самолета, точно поражали даже небольшую цель. Я же выходил 
из пикирования на бреющий полет, ускользал от зенитного огня.
      Для уничтожения автомашин или других движущихся целей пулеметным огнем 
изменял профиль маневра. В начале атаки пикировал почти вертикально, с полным 
газом мотора в упрежденную точку. Когда же цель проектировалась под углом 
градусов в тридцать, выводил «миг» в пологое пикирование и расстреливал машину, 
можно сказать, почти в упор. Проскакивал над ней на минимальной высоте и 
бреющим полетом уходил из зоны зенитного огня.
      В Тузлах инженер Копылов както сообщил мне:
      – Хочу тебя обрадовать. Мы получили небольшое количество «эрэсов». На 
твой самолет подвесим под крылья две балки. Бомбы тебе больше давать не будем. 
Доволен?..
      – Дорогой инженер! Как же ты меня порадовал. Теперь я могу сражаться с 
«мессерами» почти на равных условиях.
      В полетах с «эрэсами» появилась большая уверенность в боевые возможности 
«мига». Верно, когда стрелял ими в первый раз по скоплению автомашин противника,
 самого передернуло: изпод крыла со свистом вылетел сноп огня. К этому надо 
было привыкнуть:
      Както, возвратившись с разведки, увидел на стоянке три штурмовика Ил2.
      – Чьи «илы» приземлились у нас?
      – Наши. Пригнали на пополнение матчасти полка. Слышал, что и вас хотят 
перевести на них, – с грустью в голосе сообщил Чувашкин.
      – Да?.. Что, уже решили из нашего истребительного полка сделать 
штурмовой?
      – Не знаю! Но вы, товарищ командир, не уходите с «мига»!
      – Можешь быть спокойным. «Ил», конечно, отличная боевая машина. Только я 
по призванию истребитель и штурмовиком не стану.
      На следующий день в промежутке между боевыми вылетами под руководством 
заводских перегонщиков начались занятия по изучению Ил2, а потом и полеты.
      С этим типом самолетов летчики полка были уже знакомы. Однажды к нам в 
часть на «иле» прилетел заместитель комдива, полковник Серенко. Он сделал 
несколько вылетов на штурмовку и очень хвалил самолет. Частые же полеты на 
штурмовку противника на «мигах», не имеющих бронирования, вели к выходу из 
строя боевой техники, к потерям от зенитного огня. Это вызывало озабоченность у 
летчиков и техников. Бронированные мотор и кабина, мощное вооружение 
расположили к себе некоторых летчиков и они решили перейти на Ил2. Вскоре 
вылетело самостоятельно все звено Фигичева. Самолет им понравился. Видя мое 
явно отрицательное отношение к переучиванию, Иванов все же предложил мне 
сделать два полета по кругу.
      – Полеты сделать, конечно, можно, но штурмовика из меня не получится.
      – Не отказывайся от «ила», – настаивал Иванов. – Не самолет, а летающий 
танк. Броня, пушки, «эрэсы», бомбы. Такому самолету никакие «эрликоны» не 
страшны.
      Выполнил полет по кругу, сел. Затем снова взлетел. Еще в первом полете я 
обнаружил южнее нашего аэродрома в море, недалеко от берега, большой плавучий 
док, буксируемый сторожевиком. Мористее их шел галсами малый морской охотник. 
Сейчас, во втором полете, я решил подвернуть к ним. Док был полностью заставлен 
паровозами. Видимо, ночью они вышли из Одессы и спешили зайти в Днепровский 
лиман и дальше, в Николаев. Удивляло: как такую цель не обнаружили немецкие 
бомбардировщики?
      Развернувшись над плавучим доком, я пошел на посадку.
      – Ну, как самолет? Для штурмовки машина незаменимая, – расхваливал «ил» 
Иванов. – Согласен поменять на «миг»?
      – Нет, товарищ командир! Самолет хорош, но не в моем характере. Дашь ему 
рули, а он еще думает, прежде чем развернется. На «миге» – другое дело! Нет, на 
«ила» его не променяю.
      – Вот полетишь на штурмовку с «илами» и увидишь, как они будут громить 
немцев.
      – Конструкторы разрабатывают новые истребители. Может быть, доживу до 
лучших, чем «миг», – отбивался я от предложения Иванова.
      – Понимаю тебя, убежденного истребителя. Это хорошо, когда человек твердо 
идет по выбранному пути, а не мечется.
      Дальнейший наш разговор прервал доносившийся со стороны моря звук 
работающих авиационных моторов. В том направлении увидели идущих курсом на 
Николаев трех Ю88.
      Бросился к своему самолету. Чувашкин, видя меня, бегущего к «мигу», 
быстро снял с него маскировку. Вскочил в кабину и, не привязываясь, запустил 
мотор, взлетел.
      Бомбардировщики, решив ударить по доку, развернулись и стали на боевой 
курс. Этот маневр и подвел их. Я нагнал «юнкерсов» над берегом моря, на высоте 
тысяча метров. Открыл огонь по ведущему звена из пулеметов, но потом, вспомнив 
об «эрэсах», прицелился и пустил первый снаряд. Он прошел мимо цели. Пускаю 
второй. Этот взорвался в «юнкерсе». Самолет вспыхнул, и около него сразу же 
раскрылись парашюты.
      Остальные два Ю88, сбросив бомбы на воду, спикировали, приблизились к 
воде и взяли курс на югозапад. Я устремился в погоню. Атаковать их было очень 
трудно. Только прицелюсь, дам короткую очередь, как мой самолет уже чуть не 
цепляет волну. Снова подскок, ат