Немцы, имея в своих руках хорошо оснащённую различными приборами и 
стационарными установками массу зенитной артиллерии, вели огонь по заранее 
пристрелянным квадратам неба. Стоило только группе наших самолётов появиться в 
районе целей, как враг открывал бешеную стрельбу, стараясь расположить разрывы 
по всем высотам. Этим немцы пытались сделать невозможным групповой 
противозенитный манёвр наших самолётов. Чтобы парализовать усилия врага, наши 
бомбардировщики и штурмовики строили полёт так, чтобы заранее нацеленной 
группой самолётов, идущей впереди основной волны штурмовиков, подавить 
вражеский зенитный огонь. Кроме того, для уничтожения огневых точек противника 
широко применялись истребителибомбардировщики, наносившие удары с крутого 
пикирования, тоесть делали именно то, чему мы учились на своём 
импровизированном полигоне до начала операции.
      Кстати сказать, свои густые «зенитные поля» враг использовал и для 
спасения своих лётчиков, удирающих изпод атак советских истребителей. 
Случалось, что, преследуя немца, снизившегося до самой земли, наш лётчик вдруг 
попадал под бешеный огонь зениток. Немец специально держал курс на известное 
ему «зенитное поле», чтобы, прикрывшись разрывами зенитных снарядов, уйти от 
преследования. Мы разгадали эту уловку и старались сбивать немецкие самолёты 
ещё до того, как они крутым манёвром пытались уходить в сторону позиций своей 
зенитной артиллерии.
      В зависимости от этапов исторической битвы за Берлин наша авиация 
видоизменяла организацию и характер взаимодействия с сухопутными войсками. Если 
на первом этапе борьбы её основной задачей было содействие артиллерии и пехоте 
во взломе долговременной оборонительной полосы немцев вблизи Одера, то 
несколько позднее усилия лётчиков были переключены на сопровождение танков и 
подвижных отрядов, обтекающих опорные пункты немцев в пригородной зоне Берлина. 
В последующем, когда борьба с немцами переместилась непосредственно в пригороды 
и на улицы немецкой столицы, нашим лётчикам пришлось одновременно решать две 
задачи: содействовать пехоте в уличных боях и сильно забаррикадированных и 
превращённых в крепости кварталах Берлина, и вместе с тем сопровождать свои 
танки, маневрирующие на оперативном просторе, севернее и южнее города с целью 
окружения и изоляции берлинской группировки немцев. Кроме того, в ходе сражения 
появилась необходимость массированного воздействия с воздуха на крупную 
немецкую группировку, окружённую нашими войсками между Берлином и Франкфуртом 
на Одере. Здесь, между прочим, изрядно пришлось поработать и истребителям 
нашего соединения.
      Мы только что перелетели на новый, отбитый у немцев аэродромный узел. 
Наши площадки находились почти на самом краю того лесного массива, через 
который немецкие части пытались пробиться на запад.
      – Покрышкин, – сказал мне по телефону генерал, – помогите пехоте…
      Вот когда в полную силу мы смогли использовать приобретённый запас знаний 
по бомбометанию с пикирования! В ход опять пошли немецкие бомбы. Мы делали по 
много вылетов в день, обрушивая бомбы на заполненный немцами лес, яростно 
поливая их потоками свинца из своих пушек и пулемётов. Мы гоняли немцев по 
просекам, снижаясь порою так низко, что едва не задевали крыльями деревья.
      Ночами на наших аэродромах бывало очень тревожно. Мелкие группы немцев, 
выскальзывая из леса, нападали на часовых, старались проникнуть к самолётам. А 
однажды они предприняли настоящую, развёрнутую. но всем правилам атаку. Это 
было днём. Мы совершали боевые полёты по установленному графику. Вдруг с самой 
крайней площадки пришло радио: «Наступают немцы»! Я тотчас бросился к самолёту 
и полетел к своим, попавшим в беду.
      Цепи немецких пехотинцев уже были совсем близко к стоянкам самолётов. 
Рассчитывая, что враг не осмелится среди белого дня сунуться на аэродром, люди, 
которым была поручена его охрана, несколько уменьшили свою бдительность. Первым 
поднял тревогу расчёт зенитного пулемёта. Он заметил подползавших к нему немцев 
– очевидно отделение боевой разведки – и открыл по ним огонь. А в это время на 
поле уже во весь рост поднялись атакующие подразделения. Немцев было много. Они 
открыли бешеную пальбу из автоматов.
      К моему прилёту здесь начальником штаба уже была организована 
своеобразная оборона. Техники и механики, вооружившись винтовками и весьма 
небольшим количеством ручных пулемётов, залегли за укрытиями. Часть самолётов 
была вырулена и поставлена носами в ту сторону, откуда угрожала опасность. 
Экипажи их вели огонь по немцам из пушек и пулемётов. Наводка осуществлялась 
тем, что механики, по команде лётчиков, сидевших в кабинах, чуть приподнимали 
или опускали хвосты самолётов, заносили их то вправо, то влево. Словом, 
действовали, как правильные у артиллерийских орудий. Остальные лётчики под 
прикрытием этого огня взлетали и садились на другом конце аэродрома, каждый 
взлёт сопровождая штурмовкой немецкой пехоты. На аэродроме в те минуты было 
горячо.
      Обстановка характеризовалась следующим соотношением сил: немецкой пехоты 
много, но она вооружена только лёгким оружием; нас мало, но мы представляем 
собой пехоту – залёгшие за укрытия техники и механики, – и артиллерию – 
истребители, ведущие по немцам огонь с земли, и авиацию – истребители, 
штурмующие врага с воздуха. Все рода оружия! Для полной картины общевойскового 
боя нехватало только танков.
      Пролетая сюда над одной дорогой поблизости, я видел с воздуха несколько 
наших самоходных орудий. Тотчас в это место был командирован офицер. Самоходки 
появились как раз вовремя. Они зашли с правого и левого фланга немцев. Техники 
и механики, поднялись в контратаку. Вскоре натиск немцев был окончательно отбит.
 Враг оказался разгромленным. Самоходчики набрали целую толпу пленных. Из них