упрочению доброй воинской славы нашей гвардейской части.
      Ось наступления войск фронта, в составе которого мы действовали, 
проходила на юге. В результате тяжёлых боёв был освобождён Мариуполь. Это 
совпало и с радостным событием в моей личной боевой жизни – Советское 
правительство ещё раз высоко оценило мои усилия в борьбе с врагом – в Мариуполь 
я вошёл дважды Героем Советского Союза.
      В развернувшемся наступлении мы действовали преимущественно с целью 
уничтожения неприятельских бомбардировщиков. Хотя задачи истребителей и 
многообразны, но всё же одной, самой основной из них, по существу, всегда 
определяется и поиск противника и уничтожение его в воздушном бою. Мы учили 
своих лётчиков, что их тактика всегда должна исходить из этой главной задачи, 
которую ставили перед собой. Эта цель вырисуется тем более отчётливо, чем более 
лётчик будет проникнут идеей всемерной поддержки своих сухопутных войск.
      В боях мы старались воспитывать у наших лётчиков стремление к тому, чтобы 
они всегда и во всём были самыми активными помощниками пехотинца, танкиста, 
артиллериста, сапёра – бойца любого рода сухопутных войск. Тесное содружество 
«земли» и «воздуха» обеспечивало успехи Советской Армии. Мы, 
лётчикиистребители, завоёвывали господство в воздухе именно для того, чтобы 
обеспечить своим сухопутным войскам свободу манёвра.
      Чем немцы стремились повлиять на этот манёвр? Что являлось их ударной 
силой при попытках воздействия с воздуха? – Бомбардировочная авиация! Значит, 
чем больше наш истребитель собьёт вражеских бомбардировщиков, тем большую 
помощь он окажет сухопутным войскам. Бомбардировщики противника всегда являлись 
главной целью для советского истребителя.
      Случалось порою, что некоторые лётчики не совсем твёрдо уяснили себе это 
требование. В наступлении наших войск часто и на земле и в воздухе складывалась 
довольно острая обстановка. Враг усилиями своих танковых и авиационных сил 
всячески пытался приостановить продвижение наших войск. Както раз вместе с 
другими офицерами нашей части мне пришлось поехать в штаб одного общевойскового 
соединения, чтобы договориться о деталях совместных действий. Прибыв туда, мы 
вынуждены были выслушать упрёки по адресу истребителей соседней части.
      – Мы не можем утверждать, что они действуют плохо, – сказал командир 
стрелковой дивизии. – Они сбивают много «мессершмиттов», это мы видим своими 
глазами, но вражеские «юнкерсы» частенько «висят» над нами…
      Стрелковую дивизию прикрывала до этого хорошая истребительная часть. Она 
имела отличные боевые кадры. Однако претензии общевойскового командира были 
законны. Как раз перед этой поездкой на аэродроме я встретился с командиром 
истребителей, о которых шла речь.
      – Как воюете? – спросил я его.
      – Неплохо, – улыбаясь, ответил он. – За прошлые два дня мои лётчики сбили 
двадцать два самолёта противника. Сегодня, в первую половину дня, ещё шесть. 
Словом, «господствуем»…
      Боевые потери в этой части были незначительные. Сбив двадцать две 
вражеские машины, она потеряла четыре самолёта. Это был хороший счёт. 
Истребители действительно дрались неплохо. Но беда состояла в том, что 
«господствуя», они решили свою задачу однобоко. Они считали, что всё зло в 
«мессершмиттам», а поэтому борьбе с вражескими бомбардировщиками внимания 
уделяли недостаточно. Из двадцати двух сбитых самолётов противника было только 
четыре бомбардировщика.
      Взвешивая эти результаты, нелегко было определить, кто же всётаки на 
этом участке являлся «хозяином воздуха». С одной стороны, наши истребители 
выигрывали воздушные бои. С другой стороны, враг, неся большие потери в 
истребителях, своими бомбардировщиками всё же сковывал нашу пехоту. Это 
последнее обстоятельство, на мой взгляд, и должно было в данном случае служить 
критерием того, сколь эффективно выполняют свою задачу истребители. В 
сложившейся обстановке главной их задачей, конечно, было уничтожение вражеских 
бомбардировщиков, ибо в конечном счёте все стремления каждого лётчика должны 
быть направлены на то, чтобы содействовать развитию успеха сухопутных войск.
      Ещё на первых этапах войны, оттачивая и совершенствуя приёмы борьбы с 
вражескими истребителями, лётчики нашей части усиленно работали над вопросами 
уничтожения неприятельских бомбардировщиков. Если бой истребителей с 
истребителями в большей степени основан на мастерском владении боевым пилотажем,
 то бой истребителей с бомбардировщиками содержит в себе иные приёмы. Успех 
этого боя зависит от многих факторов, среди которых видное место занимает 
острота тактического замысла истребителей.
      Анализируя наши бои с бомбардировщиками, нельзя было не заметить, что 
обычно они возникали при количественном перевесе сил на стороне противника. 
Почему так происходило? Может быть, потому, что наших самолётов вообще было 
меньше, чем немецких? Конечно, нет. Если это в какойто мере и имело место на 
первом этапе войны, то в дни, о которых идёт речь, обстановка резко изменилась. 
Теперь мы, а не немцы располагали боевой техникой в больших количествах. Эта 
техника по качеству превосходила немецкую. И вместе с тем, всё же часты были 
случаи, когда небольшой группе наших истребителей приходилось вступать в бой с 
значительными силами немецких бомбардировщиков. В чём же дело?
      Получалось это потому, что масса наших истребителей не могла, попусту 
тратя горючее и моторесурсы, целыми днями висеть над полем боя. Высылая вперёд 
авангард – воздушные патрули, – авиационные командиры остальную часть 
истребителей держали в кулаке, на аэродромах, и по мере надобности поднимали их 
в воздух, наращивая силы. Почти неизбежная необходимость атаковывать крупные 
отряды немецких бомбардировщиков сравнительно меньшими силами требовала от