думали, творили. Всю войну со мною кочевал альбом воздушного манёвра. Он 
пополнялся новыми фигурами, идеями и мыслями, возникавшими в процессе боёв. 
Альбом открывался девизом: «Истребитель! Ищи встречи с противником. Не 
спрашивай: сколько противника, а где он?»
      В альбом уже был занесён манёвр с восходящей спиралью. В процессе боёв 
возник новый манёвр, связанный с уходом под трассу противника. История его 
такова. Лётчики соседнего полка получили новые машины. Пролетая над нашим 
аэродромом, они приветствовали нас блестящим каскадом фигур высшего пилотажа. 
Один из пилотов «крутнул бочку». Но вместо этой фигуры у него получилась бочка 
с зарыванием машины и потерей высоты. Произошло это у него случайно, как бывает 
иногда у начинающих лётчиков.
      Эта фигура – неправильная управляемая бочка с потерей высоты – 
заинтересовала меня и подтолкнула на мысль о создании манёвра с уходом под 
трассу противника. А что если применить эту фигуру в бою? Поднявшись в воздух, 
я сделал бочку. Получалось! Нарисовал схему. Выходило! Эта фигура долгое время 
занимала моё воображение. Иногда я ловил себя на том, что ладонями рук делал её,
 разыгрывал воздушный бой. Известно, что лётчики любят «разговаривать» с 
помощью рук. Самые замысловатые манёвры в воздухе они могут изобразить то 
плавным, то резким движением ладоней.
      По замыслу должно было получиться так: в случае если «мессер» зайдёт мне 
в хвост, я ухожу под трассу его пуль «бочкой». Когда я показал свой чертёж 
лётчику Фигичеву, он высмеял меня:
      – Ерунда, детская фигура.
      Но я верил в манёвр. Оправдал он себя и в бою. Три «мессера» пытались 
зажать меня. Атакуя ведущего, я вдруг услышал по радио голос напарника:
      – Вас атакуют сзади.
      Я не стал оглядываться. Почти инстинктивно сделал движение вниз и потерял 
высоту. Немец пронёсся над моей машиной. Чувство радости охватило меня, манёвр 
с уходом под трассу удался!
      Однако это был оборонительный приём. А как сделать его средством атаки? 
Ведь любой манёвр истребителя в воздушном бою обязательно должен содержать в 
себе дух наступления, быть средством уничтожения противника.
      Ещё до войны мне довелось побывать в кузнице советских авиационных кадров 
– Воздушной Академии. Там я ознакомился с методами работы, которые применял при 
своей жизни «отец русской авиации» профессор Н. Е. Жуковский – выдающийся 
русский учёныйавиатор, человек дерзновенных мыслей, глубокого анализа, больших 
практических дел. Этот метод можно сформулировать так. «Качественный 
эксперимент – теория, количественный опыт – выход в практику». Иными словами: 
сначала нужно путём опыта, эксперимента получить нечто новое, затем опыт, 
дающий новое качество, подтвердить убедительным расчётом; многократно проверить 
расчёт в серии новых опытов; и только после этого, внеся все поправки, 
приступать к широкому, практическому осуществлению творческого найденного 
нового.
      На фронте я не раз прибегал к подобного рода методу. Так было и с новым 
наступательным манёвром, который начинался уходом изпод трассы противника. 
Вдвоём с лётчиком Искриным мы поднялись в воздух. Тут же, над аэродромом, 
разыграли показательный учебный воздушный бой. Искрин атаковал меня в хвост, а 
я уходил изпод его «огня», применяя новый манёвр. Мобилизовав всё своё умение, 
я постарался не только вывернуться изпод атаки Искрина, но и тотчас же 
атаковать его. При этом удар наносился в хвост его самолёта. Атака удалась 
далеко не сразу. Сначала она только наметилась в самых общих чертах.
      Но и этого уже было довольно, чтобы, вооружившись графиками лётных 
характеристик самолётов, доказать возможность такой атаки убедительным расчётом.
 Когда это было сделано, мы с Искриным снова провели серию учебных воздушных 
боёв над своим аэродромом. С каждым полётом манёвр оттачивался, приобретал 
стройность, заканчивался точной атакой.
      Пришло время испытать его в бою. Первоначальный эксперимент, 
подкреплённый теоретическим обоснованием, блестяще оправдал себя в схватке с 
противником. Теперь его можно было рекомендовать и другим лётчикам, В моём 
альбоме появилась окончательная схема нового манёвра. Истребитель действовал 
так: при внезапной атаке противника сзади он уходил изпод неприятельского огня 
управляемой «бочкой» и тут же, оказываясь за хвостом вражеской машины, открывал 
по ней огонь на уничтожение.
      Моя повседневная работа над созданием новых приёмов борьбы в воздухе 
озарилась большим и волнующим событием в личной жизни. Весной сорок второго 
года я был принят в члены партии. Высокое звание коммуниста обязывало быть ещё 
более упорным и твёрдым в поисках нового, ещё более самоотверженно сражаться с 
врагом. Партийный билет мне вручали на аэродроме, расположенном близ Краснодона,
 прославленного впоследствии подвигами «молодогвардейцев». Кто знает, может 
быть, проходя по Краснодону, я не раз встречал и Олега Кошевого и всех его 
друзей – комсомольцев, не зная ещё, какая непреоборимая сила была заключена в 
этих вихрастых пареньках и девушках с косичками, перевязанными ленточкой. 
Сколько раз потом, когда мы на фронте узнали о славных делах 
комсомольцевкраснодонцев, вспоминал я дни, проведённые в Краснодоне, стараясь 
воспроизвести в памяти все детали, которые могли бы дополнить, дорисовать 
образы героевребят, близких сердцу каждого советского человека.
      Мне, может быть, особенно близки они ещё и потому, что Краснодон для меня 
явился тем местом, где началась моя новая жизнь – жизнь члена коммунистической 
партии. Партийный билет, вручённый мне в капонире краснодонского аэродрома, 
возле боевого самолёта, – был документом, звавшим на новые боевые дела,