твёрдое решение.
      Наша страна уверенно выходила на широкие воздушные просторы. Первая 
сталинская пятилетка создала мощную отечественную авиационную промышленность. 
На воздушных парадах в Москве и других городах нашей Родины молодое поколение 
крылатых советских людей водило многочисленные эскадрильи самолётов, сделанных 
на отечественных заводах, руками советских рабочих и инженеров, по чертежам 
советских конструкторов. В упорной борьбе с зарубежными авиаторами наши лётчики,
 парашютисты, стратонавты, планеристы завоёвывали международные рекорды. Воздух,
 борьба за дальность, высоту и скорость полёта привлекали всё больше и больше 
советских людей – старых, опытных учёных, изобретателей, пилотов, командиров и 
такую молодёжь, как я и мои сверстники. Нас звало к себе просторное, 
величественное советское небо.
      Повинуясь зову сердца, я простился с родной Сибирью, заводом, где прошло 
юношество, и уехал учиться в авиационную школу. Там меня ждало первое горькое 
разочарование: школа готовила авиационных техников. Мысль о том, что я не буду 
летать, удручала меня. Начальник школы, повидимому, хорошо понимал моё 
настроение.
      – Тебе обязательно надо быть лётчиком? И, вероятно, таким, как Чкалов? – 
шутливо спросил он.
      – Обязательно, – угрюмо ответил я.
      – Что мне с вами делать?! – иронически усмехнулся начальник. – Все вы 
обязательно хотите быть Чкаловыми, хотите летать. А кто же займётся моторами?
      И меня оставили в технической школе. Скрепя сердце я стал изучать моторы 
к бипланам конструкции Поликарпова – машинам для того времени неплохим, но 
довольно далёким от моей мечты – истребительной авиации… Однако должен 
признаться, что учёба в школе принесла мне большую пользу. Я хорошо изучил 
материальную часть, приобрёл серьёзные технические знания и навыки. Всё это 
очень пригодилось на войне.
      Сколько я подавал рапортов о командировании меня в лётную школу! Ничего 
не помогало. Я считался неплохим авиатехником, и моим командирам вовсе не 
хотелось отпускать меня из части.
      Почему мне так страстно хотелось быть лётчиком? И не просто лётчиком, а 
непременно лётчиком истребительной авиации?
      Вспомним те годы. Горизонт уже был обложен тучами второй мировой войны. 
Она уже по сути дела началась. Агрессоры постепенно развязывали её то в одном, 
то в другом уголке земного шара. Было ясно, что рано или поздно враги нападут 
на нас, вооружённой рукой попытаются приостановить неумолимый ход истории, 
двигателем которой в наше время является Советский Союз, родина социализма. 
Каждый советский человек должен был определить своё место в будущей борьбе.
      Я был молод, горяч и хотя, как каждый молодой человек, имел очень смутное 
понятие о реальной войне, но одно рисовалось мне ясно и твёрдо: борьба в 
воздухе открывает огромные возможности перед лётчикомистребителем.
      И я тренировал себя, закалял свою волю. Летал на планёрах, прыгал с 
парашютом, а в сентябре 1938 года сделал первый полёт по кругу на «У2». Этому 
радостному для меня дню предшествовала большая работа.
      Свою тягу к воздуху я в меру сил и возможностей старался подкрепить 
реальными делами и в первую очередь серьёзной учёбой. Сначала я учился летать 
на земле. Когда в душе окончательно созрело решение стать лётчиком, я взялся за 
детальное изучение теории, законов полёта. Познания в этой области сочетал с 
практикой – полётами на планёрах. Потом занялся тем, что буквально наизусть 
выучил все правила полёта на учебном самолёте. Учебник с такими правилами бывал 
со мною всюду – и на аэродроме, и дома. Чтобы дополнить все эти познания хотя 
бы какиминибудь навыками, я сделал небольшой переносный тренажёр. Садясь в 
него и двигая «ручкой управления», можно было, не трогаясь с места, совершать 
«взлёты» и «посадки», «выполнять» фигуры простейшего пилотажа.
      И когда я пришёл на аэродром Краснодарского аэроклуба, чтобы научиться 
летать понастоящему, эта самостоятельная подготовка помогла мне закончить 
лётную программу обучения за один месяц – срок моего отпуска.
      «Вывозивший» меня инструктор одобрил моё приземление и сказал, что я 
хорошо «чувствую землю», После десятка «провозных» полётов, совершённых в три 
дня, он вложил в кабину самолёта мешок с песком и дал мне старт для 
самостоятельного полёта. И вот я один в воздухе! Чувства, переживаемые мной в 
этот момент, близки каждому человеку, совершавшему свой первый самостоятельный 
полёт. Это было прежде всего чувство радости, что ты один управляешь самолётом 
в воздухе, сознание того, что ты добился своей мечты – летишь сам. Такие минуты 
остаются в памяти лётчика на всю жизнь.
      После первого самостоятельного вылета я приложил все усилия к тому, чтобы 
закончить лётную программу за время отпуска. Это было сделано. Отработав все 
упражнения в зоне, я сдал выпускной экзамен с отличной оценкой и вернулся в 
свою часть.
      Однажды ночью в мою комнату ворвались друзьяавиатехники. Ещё с порога 
они радостно закричали:
      – Саша! Ты будешь истребителем…
      Оказывается, начальство вняло моим настойчивым просьбам: очередной рапорт 
прибыл с благоприятным ответом. Меня командировали в Качинскую лётную школу.
      Ближайший поезд увёз меня в Севастополь.
      Наступили лётные будни. В пасмурный день я взлетел с командиром 
эскадрильи капитаном Сидоровым. На лётном поле было два посадочных «Т». Изза 
дымки я спутал свой посадочный знак с другим. Перед самой землёй понял свою 
ошибку, но вместо того, чтобы пойти на второй круг, резко развернулся и со