Но и при этом распределение артиллерии не было равномерным. Учитывая характер 
предстоявших действий, мы сосредоточили в 51-м стрелковом корпусе по 344 орудия 
и миномета на 1 км фронта, а в 50-м - по 416{94}, не считая гвардейских 
минометов, в том числе и приданной нам 3-й гвардейской минометной дивизии. 

Такая высокая плотность артиллерии при прорыве вражеской обороны была тогда 
создана впервые за весь прошедший период Великой Отечественной войны. Кстати, 
немецко-фашистские генералы накануне Курской битвы утверждали, что прорвут 
оборону советских войск техническими средствами борьбы. Но, как известно, и это 
им не помогло. Прошло четыре месяца, и мы стояли уже на пороге Киева. Причем, 
перед нашими техническими средствами - артиллерией, минометами, танками, 
авиацией не устояла вражеская оборона ни на так называемом Восточном вале, ни, 
как мы увидим, в Киевской наступательной операции. Успех этой операции, помимо 
всего прочего, означал еще и крупную техническую победу Вооруженных Сил 
Советского Союза, обеспечившую при огромном размахе боевых действий минимальные 
потери в людях. И немалый вклад в это важное достижение был внесен 38-й армией. 


То обстоятельство, что участок прорыва был чрезвычайно узким, сначала вызывало 
сомнение в правильности решения. Опасение состояло в том, что противник огнем 
артиллерии и минометов с флангов мог прошить всю эту небольшую полоску земли и 
тем самым застопорить наше наступление. 

Беспокойство по этому поводу выразил и представитель Ставки маршал Г. К. Жуков, 
присутствовавший на одном из наших совещаний. Это было 1 ноября, когда я собрал 
в Новопетровцах, в местном колхозном клубе, членов Военного совета, командиров 
корпусов, дивизий и бригад, среди которых находился и командир чехословацкой 
бригады полковник Л. Свобода, начальников политотделов, а также командующих 
артиллерией армии, корпусов и дивизий. Совещание проходило под руководством 
командующего фронтом Н. Ф. Ватутина. Кроме него и маршала Г. К. Жукова, 
присутствовали члены Военного совета фронта, заместитель командующего А. А. 
Гречко и начальник штаба С. П. Иванов. 

Когда я доложил замысел операции и свое решение, предусматривавшее, в частности,
 сокращение участка прорыва вдвое, Георгий Константинович заметил: 

- А не прошьет ли противник огнем с флангов боевые порядки частей прорыва? 

Но обменявшись мнениями с Н. Ф. Ватутиным, поддержавшим мое решение, он также 
дал свое согласие. 

Здесь же мы отработали на картах операцию, уточнили порядок выполнения задач 
войсками армии. Собравшиеся договорились и обо всем, что относилось к 
взаимодействию, а затем разъехались по соединениям, чтобы на местности еще раз 
проверить свои замыслы и поставить задачи войскам. 

Что касается выбранного мною весьма узкого участка прорыва, то именно 
"нетипичность" такого решения для армии и обеспечила в дальнейшем успех, 
явившись неожиданностью для вражеского командования. Кроме того, мы учитывали 
еще два существенных фактора. Первый из них заключался в том, что покрытая 
лесами местность в районе предстоявших действий сильно ограничивала наблюдение 
противника. Второй же - намеченная быстротечность операции не оставляла врагу 
достаточного времени, чтобы принять эффективные ответные меры. 

Итак, четыре дня и четыре ночи непрерывно работали штабы армии, соединений и 
частей над созданием ударной группировки. Одновременно гола постановка задач 
войскам и организация взаимодействия. Повсюду, от корпуса до взвода, она 
производилась непосредственно на местности. 

Кроме того, со всем командным составом армии мы отработали каждую деталь 
предстоявших боевых действий, особенно вопросы взаимодействия артиллерии и 
авиации со стрелковыми и танковыми частями. Большая работа была проделана также 
по инженерному оборудованию исходного положения для наступления. Командные и 
наблюдательные пункты командиров всех степеней для лучшего управления боем 
располагались в непосредственной близости от своих войск. 

Мы с командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом П. С. Рыбалко 
обосновались вместе на моем командном пункте, оборудованном в Новопетровцах. 
Наблюдательный пункт был устроен на безымянной высоте юго-западнее этого 
населенного пункта, в 200 м от переднего края противника. Здесь же было 
оборудовано два блиндажа для генерала Н. Ф. Ватутина, который со своей 
оперативной группой и занял их 31 октября, чтобы лично наблюдать за действиями 
войск. 

В полосе 38-й армии, от устья р. Ирпень до Триполья, на фронте в 90 км 
оборонялись части немецко-фашистской 4-й танковой армии в составе девяти 
дивизий - 68, 75, 82, 88, 208, 223, 323-й пехотных и 7-й и 8-й танковых, 
усиленных артиллерией резерва главного командования противника. Кроме того, 
следовало ожидать, что в ближайшие дни после прорыва обороны вражеское