Согласно боевому приказу мною были поставлены следующие задачи соединениям 
группы: развивая наступление, преодолеть к исходу дня рубеж р. Варгол и 
овладеть населенными пунктами Злобино, Арсепьево, Тетерннка, Мягкая. 132-я 
стрелковая дивизия наступлением на север должна была обеспечивать фланг и тыл 
группы. 57-ю бригаду войск НКВД решил перебросить автомашинами и санным 
транспортом в образовавшийся разрыв между 132-й стрелковой и 55-й кавалерийской 
дивизиями. Отсюда ей предстояло наступать в направлении Слободка, Плоское, к 
концу дня овладеть Злобино и разъединить смежные фланги немецко-фашистских 
дивизий. 

Бои в то время велись в основном за населенные пункты. После того как мы 
сломили сопротивление врага, он начал предавать огню все вокруг, угонять скот, 
грабить население. Поэтому в своем приказе я требовал вести наступление как 
можно энергичнее, отрезать пути отхода противника, срывать его попытки жечь 
наши села{42}. Особенно успешно выполняла эту задачу наша кавалерия. 

Она оказалась незаменимой на покрытых снегом просторах Среднерусской 
возвышенности. Быстро передвигаясь по заснеженным полям, кавалерийские части 
обходили населенные пункты и блокировали пути отхода противника на запад. 

Фашисты вначале не верили в прочность блокировки путей отхода, надеясь легко 
прорваться на запад. Когда же несколько вражеских гарнизонов поплатились за это,
 противник растерял всю свою самонадеянность. Теперь стоило гитлеровцам лишь 
обнаружить какое-либо наше обходное движение, как они поспешно отступали на 
запад. 

Не могу выразить словами глубину чувств, которые овладели нами, когда мы 
впервые после долгих месяцев неудач и отступления заставили врага повернуть 
назад, на запад. 

Он все еще был очень силен, ненавистный враг, принесший нам столько непомерного 
горя и тяжелых утрат. Он был еще уверен в своей непобедимости. Да и не только 
он. Так считали тогда и во всей Европе, и в Америке. Там даже многие 
руководящие деятели сомневались в возможности нанести поражение немецкой армии. 
Их можно понять, ведь они принимали в расчет только армии западных государств. 
Что же касается Красной Армии, то они не менее самих гитлеровцев были убеждены 
в ее неспособности противостоять вермахту. 

Но именно наша Красная Армия и явилась той силой, которая была способна 
развеять миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Как раз в те дни, о 
которых я сейчас рассказываю, к нам пришли необыкновенно радостные вести с 
Западного и Калининского фронтов, где в ходе контрнаступления советских войск 
были уже достигнуты первые крупные успехи. 

Радуясь этому вместе со всеми воинами группы, я был особенно счастлив и тем, 
что среди соединений и объединений, громивших врага под Москвой, оказалась и 
вновь сформированная 5-я армия. Да, родная Пятая, с которой связано столько 
воспоминаний,- невыносимо тяжких и в то же время вызывающих чувство гордости и 
благоговения перед беспримерным мужеством и героизмом, перед железной 
стойкостью и самопожертвованием ее воинов, павших и живых. И я с радостным 
волнением думал о том, что героическая 5-я армия, сыгравшая столь значительную 
роль в первые дни и месяцы войны, уже не обороняется, а наступает. Наносит 
мощные удары по врагу. Заставляет его откатываться на запад. 

Было приятно узнать, что 5-й армией командует генерал-майор артиллерии Леонид 
Александрович Говоров. Когда-то мы служили в 51-й Перекопской стрелковой 
дивизии. Позднее встречались в Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского: 
он был там преподавателем, а я - слушателем. Особенно сблизились мы во время 
войны с белофиннами в 1939-1940 гг., когда нам довелось опять служить вместе. 
Помню, он уже тогда, возглавляя штаб артиллерии 7-й армии, показал себя 
талантливым военачальником. 

Это ему принадлежала идея поставить на прямую паводку для стрельбы по дотам как 
можно больше орудий, в том числе и крупного калибра. Его деятельность 
способствовала успешному прорыву линии Маннергейма. Хотя Леонид Александрович 
внешне мог показаться несколько замкнутым и угрюмым, в действительности это был 
человек большой души, верный товарищ. 

Вспомнилась и последняя встреча. Она произошла уже осенью 1941 г. в штабе 
Юго-Западного фронта, который тогда находился в Харькове. По упоминавшемуся 
выше приказанию маршала Тимошенко я в ожидании назначения в войска выполнял 
отдельные его задания. Обстановка у нас в то время продолжала ухудшаться: враг 
рвался к Харькову и Донбассу. Тогда-то и послал Верховный Главнокомандующий 
генерала Л. А. Говорова в Харьков для организации противотанковой обороны на 
широком фронте. Но было уже поздно - фашистские танки успели прорваться в 
Донбасс. Леониду Александровичу оставалось лишь одно - возвратиться в Москву. 
Однако оказалось, что к тому времени противник перерезал шоссейную дорогу, 
ведущую из Харькова в столицу. Говорову потребовалось выяснить маршрут, по 
которому еще можно было добраться до Москвы. Для этого он и зашел в штаб фронта.