Баграмяна из Ахтырки? Что привело командующего Юго-Западным направлением к 
такому решению? И имел ли он на то соответствующие указания Ставки? 

Ответ на эти вопросы дает дальнейший ход событий. Их стремительное развитие 
сделало 16 сентября явным и несомненным то, что еще накануне представлялось 
спорным или даже невероятным; противник был уже близок к завершению окружения 
основных сил Юго-Западного фронта. Видимо, об этом стало известно маршалу 
Тимошенко. Как он рассказал в одной из наших недавних бесед, именно в этот 
момент обстановка представилась ему в ее истинном свете. И он решился, не теряя 
времени на согласование со Ставкой, сделать единственно возможный шаг - отвести 
войска. Для этого главнокомандующий немедленно отправил генерал-майора 
Баграмяна в штаб Юго-Западного фронта, но уже с приказом об отводе войск на 
новый рубеж. Причем, опасаясь, чтобы этот приказ не стал известен вражескому 
командованию, маршал Тимошенко изложил его не письменно, а устно. Ведь самолет, 
на котором летел И. X. Баграмян, мог быть сбит... 

Итак, генерал Кирпонос получил приказ, которого добивался уже несколько дней. И 
что же он сделал после этого? Не более и не менее как усомнился в его 
достоверности. Решение маршала Тимошенко резко отличалось от предыдущих его 
указаний. Кроме того, как уже отмечено, оно было передано генерал-майором 
Баграмяном устно. Все это показалось Кирпоносу странным, и он запросил 
подтверждения у Ставки. 

Это была еще одна и, пожалуй, самая трагическая ошибка генерала Кирпоноса. 
Решение об отводе войск и без того запоздало. Запрос же, посланный командующим 
фронтом в Ставку, отнял так много времени, что выполнить этот приказ стало уже 
невозможно. Подтверждение пришло только в ночь на 18 сентября. Было потеряно 
больше суток, и как раз в это время противник уплотнил фронт окружения войск 
Юго-Западного фронта. 

Более того, между 18 и 20 сентября противник сильными группировками разрезал 
войска Юго-Западного фронта на отдельные очаги сопротивления. Таких очагов было 
пять. В двух из них - в 20-30 км к северо-востоку от Золотоноши и в 40-50 км к 
юго-востоку от Киева сражались до 23-24 сентября остатки 26-й армии, в двух 
других - в 20-30 км к юго-востоку и востоку от Пирятина остатки 5-й и 21-й 
армий, штаб фронта и различные фронтовые части (до 23 сентября) и еще в одном-в 
10-15 км к северо-востоку от Киева-остатки 37-й армии (до 21 сентября). 

Получив подтверждение Ставки, командующий фронтом отдал армиям приказ на выход 
из окружения. Согласно этому приказу 21-й армии предстояло наносить удар в 
общем направлении на Ромны навстречу удару 2-го кавалерийского корпуса, 
предпринимаемому с востока. 5-я армия, упорно задерживаясь на промежуточных 
рубежах в целях обеспечения отхода частей 21-й армии, должна была нанести 
вспомогательный удар в направлении Лохвицы. 37-й армии предписывалось оставить 
Киевский укрепленный район и, создав ударную группировку из двух-трех дивизий, 
двигаться в общем направлении на Яготин, Пирятин вслед за 5-й армией, составляя 
второй эшелон соединений, выходящих из окружения, 26-я армия, постепенно отводя 
свои силы с рубежа Днепра, должна была создать ударную группировку из двух 
дивизий и прорвать кольцо окружения на лубенском направлении. 

Но приказу этому не суждено было осуществиться. К Пирятину с востока уже 
подошли головные части противника. Штаб фронта оказался на линии огня, связь с 
армиями была потеряна, войска расчленены и, кроме частей 26-й и 37-й армий, 
практически уже не представляли собой реальной боевой силы. 

Впоследствии я узнал, что пирятинская группа (31-й стрелковый корпус, штаб 5-й 
армии, часть 21-й армии, штаб фронта и фронтовые части) начала с 20 сентября 
распадаться на мелкие группы и отряды. Это произошло в результате ударов 
внезапно появившейся в районе Пирятин, Гребенковский сильной танковой 
группировки врага. Здесь действовали: мотодивизия "Рейх", 4-я и 3-я танковые 
дивизии (из состава 2-й танковой группы), 9-я и 16-я танковые дивизии и 25-я 
мотодивизия (из состава 1-й танковой группы). 

Иначе говоря, в последних боях в тылу войск фронта принимали участие силы 
четырех танковых и двух моторизованных немецких дивизий. 

Положение окруженных ухудшалось с каждым часом. Сгрудившиеся в районе Пирятина 
громоздкий аппарат штаба фронта, штабы двух армий, многочисленные тыловые 
учреждения, закупорившие дороги автоколонны,- словом, вся эта ничем не 
прикрытая от ударов противника ни с воздуха, ни с земли масса людей и техники 
двигалась в разных направлениях в поисках переправы через р. Удай{36}. 

Командующий фронтом вызвал к себе в Пирятин командира 289-й стрелковой дивизии 
и поставил ему задачу прорываться в общем направлении на Лохвицу, прикрывая 
выход из окружения штабов фронта и 5-й армии, которые, построившись в общую 
колонну, должны были следовать за штабом дивизии. 

Вскоре эта колонна двинулась на восток. Но почти сразу наткнулась на пробку, 
образовавшуюся на восточной окраине Пирятина. Кое-как удалось пробиться и 
переправить часть штаба фронта на восточный берег реки Удай. Оттуда пешком и на