дымили бесчисленные трубы заводов, переключившихся на изготовление оружия для 
фронта. И еще: отчетливее, чем когда-либо, ощущалось то главное, чем была тогда 
Москва для всех нас, советских людей,- боевым командным пунктом громадного 
фронта борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. И в Генеральном штабе, и в 
Ставке, где мне довелось побывать, да и во всей столице царила атмосфера 
твердости и уверенности в победе над врагом. 

Было радостно сознавать, что сердце Родины работает размеренно и четко, 
наполняя живительной силой всю страну. И странно, за одни только сутки в Москве 
с меня, казалось, как рукой сняло свинцово-тяжелую усталость, копившуюся почти 
500 дней и ночей, проведенных на фронте в непрерывных боях. 

Почти 500 дней... Сначала приграничное сражение. Отступление и ожесточенные бои 
на северо-западных подступах к Киеву, на Днепре, в районе Чернигова, 
изнурительные бои в окружении. Потом наконец наши удары то на левом фланге 
войск в битве под Москвой, то в районе Харькова. И опять отход с тяжелыми, 
изнурительными боями - от Северного Донца к Осколу, оттуда в излучину Дона. А 
дальше контрудары 1-й танковой и 1-й гвардейской армий. Потом сентябрьское 
наступление в междуречье, к северу от Сталинграда. И все это непрерывной 
чередой, в веренице заполненных до краев дней и ночей. 

После Сталинграда Воронежский фронт показался мне тихим, спокойным. И, увы, 
никаких активных действий в ближайшее время здесь не предвиделось. Зато вое 
определеннее вырисовывались перспективы готовившегося наступления в районе 
Сталинграда. Оно обещало стать грандиозным по масштабам. 

Хочу оговориться: подготовка Сталинградской наступательной операции 
Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов велась настолько скрытно - и 
это явилось одной из предпосылок ее успеха,- что знал о ней только узкий круг 
людей, непосредственно участвовавший в ее организации. Да и они получали лишь 
устные распоряжения, так как Ставка запретила вести даже шифрованную переписку 
по вопросам, относившимся к предстоявшему наступлению. 

В то время о планах и масштабах подготовляемых операций у нас на Воронежском 
фронте не было никаких сведений. Однако я не мог не знать тогда о необычайно 
интенсивных перевозках в ближайшем тылу, особенно по железнодорожной ветке 
Таловая - Калач (Воронежской области). Начиная с октября сюда непрерывно 
перебрасывались большие массы войск и боевой техники. Они выгружались на 
конечной станции и следовали дальше, к Среднему Дону, на вновь созданный 
Юго-Западный фронт. Это были многочисленные стрелковые, танковые соединения и 
части усиления, несомненно предназначавшиеся для создания ударной группировки. 
Другим признаком являлось откомандирование из состава наших войск большого 
числа командного состава, имеющего опыт боевых действий, для доукомплектования 
дивизий, сформированных в глубоком тылу. 

Что касается меня, то, будучи "сталинградцом", я особенно чутко воспринимал все,
 что так или иначе было связано с мероприятиями, направленными против 
сталинградской группировки противника. И о многом догадывался, не представляя, 
впрочем, масштабов подготовляемого наступления. 

Так, мне было известно, что Юго-Западный фронт развернулся в прежних границах 
двух правофланговых армий Донского (бывшего Сталинградского) фронта 63-й и 21-й.
 Не зная, что помимо этих армий в его состав была передана 5-я танковая армия 
из резерва Ставки, я, однако, не сомневался, что вновь прибывавшие соединения 
сосредоточивались тоже где-то там, на участке от Верхнего Мамона до Клетской, и 
полагал, что создание мощной ударной группировки в этом районе означало 
подготовку к тому самому наступлению вдоль Дона в тыл 6-й немецкой армии, о 
котором говорили мы с Г. К. Жуковым в сентябре на моем наблюдательном пункте. 

Действительность превзошла все ожидания. Грандиозные масштабы Сталинградской 
наступательной операции поразили весь мир. 

Они не только привели к уничтожению 6-й немецкой армии, но и открыли 
возможности для последующих ударов советских войск, в том числе и на 
Воронежском фронте. 

Но все это было еще впереди. Пока же Воронежский фронт оставался пассивным. 
Когда я приехал, им командовал генерал-лейтенант Н. ф. Ватутин, членом Военного 
совета был генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов, начальником штаба - генерал-майор 
М. И. Казаков. В состав фронта входили 38, 60, 40-я и 6-я армии. Им 
противостояли семь немецких дивизий - шесть пехотных и одна танковая, а также 
2-я венгерская армия в составе восьми пехотных дивизий. Кроме того, в 
непосредственной близости от Воронежа, в полосе левого крыла Брянского фронта, 
противник имел еще девять пехотных дивизий. 

В течение июля, августа и сентября 1942 г. в районе Воронежа советские войска 
вели напряженные бои. Это были небольшие по масштабам частные наступательные 
операции. Успех они имели незначительный. Однако общий оперативный результат 
оказался весьма положительным: противник был вынужден полностью сохранять свою 
группировку в районе Воронежа и к северо-западу от него, лишился возможности