На рассвете я выехал в войска ударной группировки, действовавшей на 
рава-русском направлении. Наше правое крыло пришло в движение. 

Противнику обмануть нас не удалось. Когда под покровом ночи немецкие войска 
начали преднамеренный отход, передовые батальоны 3-й гвардейской и 13-й армий, 
не теряя времени, без артиллерийской подготовки устремились за противником, 
сбивая его заслоны. 

Момент как будто не был упущен, но смять отходившие гитлеровские войска и на их 
плечах ворваться во вторую полосу обороны нам не удалось. Перед атакой второй 
оборонительной полосы пришлось провести артиллерийскую подготовку. Положение, 
однако, усложнилось. Поняв, что скрытный отход не удастся, фашистское 
командование предпринимало лихорадочные меры, стремясь сдержать продвижение 
наших частей. Появились две резервные танковые дивизии противника. Напряжение 
боев возросло. Командующие 3-й гвардейской и 13-й армиями ввели в сражение 
вторые эшелоны стрелковых корпусов. Эта мера дала положительные результаты. 
Несмотря на яростное противодействие гитлеровцев, наши наступающие полки 
прорвали тактическую оборону врага, и войска правого крыла фронта продвинулись 
на глубину 15-30 километров. 

На КП 13-й армии я встретился с генералом М. А. Козловым, который доложил о 
первых боевых успехах, тепло отозвался об инициативе, находчивости, 
решительности и отваге воинов. Марка Александровича Козлова я знал хорошо, 13-я 
армия, где М. А. Козлов являлся членом Военного совета, в составе 1-го 
Украинского фронта прошла большой и славный путь от Днепра до Эльбы. Марк 
Александрович горячо любил свою родную армию, был ее ветераном, гордился тем, 
что она выстояла в жесточайшей борьбе на главном направлении северного фаса 
Курской дуги и одной из первых форсировала Днепр. 

Военный совет и политуправление фронта высоко ценили боевую деятельность 
опытного политработника генерала М. А. Козлова. В одной из аттестаций так было 
написано о нем: "Грамотный, подготовленный пропагандист и агитатор. Знает 
военное дело, умеет политически обеспечивать операцию, бой. Стойкий и смелый 
политработник". 

Вместе с Марком Александровичем Козловым мне довелось вступить в город Горохов, 
освобожденный 3-й гвардейской армией и частью сил 13-й армии. Взору предстали 
горящие дома с развороченными стенами. Вначале было тяжелое чувство: город 
казался мертвым. Но вот из развалин и подвалов начали выбираться жители. Они 
рассказали, что эсэсовцы провели поголовную эвакуацию населения. Дома тех, кто 
не хотел покидать родные места, фашисты взрывали, поджигали. Палачи 
бесчинствовали, истребляли мирных людей. Слушая торопливые рассказы плачущих 
женщин, советские воины гневно заявляли: 

- Мы догоним эшелоны, в которых гитлеровцы увозят советских людей. Мы заставим 
эсэсовских бандитов кровью расплатиться за все их преступления. 

Войска были накалены святой ненавистью к врагу. Вспоминается небольшой эпизод. 
Побывав в частях, освободивших Горохов, генерал Козлов и я вышли на западную 
окраину города и, немного уставшие, присели у дороги на обочине, возле огневой 
позиции батареи. Вдруг слышим команду: 

- По двуногим зверям-захватчикам, душителям народа - три снаряда, беглый огонь!.
. 

Расчеты у орудий повторяли это дружно, сильно и с какой-то неистовой злостью. Я 
подошел к офицеру-артиллеристу и с одобрением заметил: 

- Хорошо командуете! Толково, с политическим смыслом. 

- Когда я увидел разрушенный фашистами город, - пояснил офицер, - в моем сердце 
закипела ненависть к врагу, и я как-то невольно добавил к артиллерийской 
команде не предусмотренные уставом слова. Так даже яростнее работается у орудий,
 да и снаряды вроде точнее летят. 

Во время продвижения войск политическая работа не прекращалась ни на минуту. 
Очень много интересных ее форм рождалось в боях. Об этом, в частности, 
свидетельствует дневник агитатора полка капитана П. Рожко, с которым мне 
довелось познакомиться. Вот несколько его записей, относящихся к началу 
Львовско-Сандомирской операции. "14 июля. 

Объявлен приказ о наступлении. Я и группа автоматчиков взяли полковые знамена 
(их у нас три - одно с орденом Красного Знамени, второе - от ЦИК СССР, а третье 
- от ЦИК Узбекской ССР), развернули их и пошли по траншеям. Бойцы и офицеры 
группами по 8-10 человек собирались у знамен. Проводились короткие призывные 
беседы, провозглашались лозунги. По сигналу осененные знаменем воины двинулись 
в атаку. 

15 июля.